постели, но гораздо большее – ублажение собственного уязвлённого достоинства, а это стоит гораздо большего, чем минутная судорога оргазма. Но эта сука даже не обратила должного внимания на дорогой эксклюзивный подарок, поспешно отложила его в сторону, словно речь шла о подаренной копеечной побрякушке. По её выражению лица я даже не мог понять, понравилось ли ей, и это здорово выводило из себя. Хочешь сказать, что ты не продаёшься? Или просто набиваешь себе цену? Чего на самом деле ты ждёшь от меня?
Ответ лежал на поверхности, мне было даже смешно от того, что я не сразу это понял. Наверное, просто отвык от мысли, что кого-то может интересовать нечто большее, чем то, что можно подержать в руках, повертев его из стороны в сторону, взвесить, определив его стоимость. Этой красивой девочке с холодными глазами, будто покрытыми тонкой корочкой льда хотелось любви. Любвиии. С её-то складом ума и резкой натурой хотелось банального воплощения в жизнь сказочки для тупеньких принцесс, сидящим в своём замке, сотканном из призрачных хрустальных грёз. Как ты можешь хотеть любви в мире, где покупается и продаётся абсолютно всё, где за хрустящую купюру предают самых родных и близких, а лучший друг за твоей спиной трахает твою жену, награждая узкоглазым сыночком и выставляя тебя полным кретином? И ты хочешь любви, жаждешь её ласкового касания, принимая жаркие похотливые взгляды и минутные судороги расслабляющегося тела за её проявления? Тогда у меня для тебя плохая новость, девочка, ты такая же, как все, а может быть, хуже всех прочих, потому что продаёшься за ничтожные жалкие иллюзии, тешишь себя призрачной надеждой, способной всего за мгновение растаять в воздухе, как сизоватая струйка дыма.
Казалось бы, вот оно – достиг желаемого, даже быстрее, чем рассчитывал, и можно свалить, оставив её точно так же, как бросила она меня после первой же проведённой ночи. Но что-то тянуло опять вернуться и посмотреть в эти глаза, в которых в минуты экстаза ледок покрывался тонкой паутинкой миниатюрных трещинок и вот-вот должен был треснуть, затопляя меня обожанием, припрятавшимся где-то там, в лучистой глубине. Сладкое ощущение триумфа и острое, почти болезненное наслаждение, получаемое в минуты близости с ней – как мягкий наркотик, от действия которого не возникает постоянного и сильного привыкания, но отказаться от дружелюбно протянутого косячка с дурманящей травкой практически невозможно.
Неужели она принимала всё за чистую монету? И ни разу ей не пришло в голову усомниться в настоящей причине частых отъездах и редких встреч? А что..? В конце концов, это даже удобно: иметь под рукой такую прекрасную любовницу, красивую и горячую, не глупую и не вешающуюся на шею, не пресмыкающуюся перед тобой и не задающую глупых вопросов. Чистый кайф. Нужно лишь время от времени поддерживать огонь внутри, не давая ему погаснуть, уделять внимание и не забывать поддерживать иллюзию избранности и некой особенности.
Каждая из этих Ев мнит себя особенной, полной загадок, воображая себя едва ли не источником всей движущей силы. И в такие моменты понимаешь, какую огромную власть над ними имеют слова. Красивые слова, произнесённые едва слышным шёпотом с придыханием, опутываешь ими, словно невидимыми верёвками, лишая её воли, запускаешь под кожу тонкую иглу с чистым вожделением, не забывая при этом ласкать тело, посылая по нему волны удовольствия. Распаляешь нежную плоть руками, а словами просто трахаешь им душонки, послушно млеющие от ничего не значащих общих фраз. Нужно лишь произнести их так, словно тебя самого ведёт от того сумасшествия, что нашёптываешь ей, а затем просто наслаждаешься эффектом, когда она раскрыта перед тобой отовсюду, погружаешься глубоко и берёшь своё.
Чертовски приятно было забавляться с ней, доводить до исступления и чувствовать её вкус на своём языке, распаляясь до невозможности от одной только мысли о ней, послушно пребывающей в режиме ожидания. Удобная девочка, с какой стороны ни взгляни. Вкусная горяченькая приправа, время от времени обжигающая нутро. Казалось, что вот она – никуда не денется и не соскочит с наживки, проглоченной ей так глубоко, будет находиться постоянно под боком, на расстоянии вытянутой руки, с готовностью раздвигая ножки по первому зову и млея от малейшего прикосновения.
Если бы не досадная мелочь – ей всё это время так сильно хотелось услышать слова любви и быть любимой, что посчитала себя оскорблённой, узнав о моей скорой женитьбе с Анисенко. Да, расставание с этой хищной жадной сукой было лишь временным. Ей, прогоревшей на невыгодной сделке, нужны были деньги, а мне – её связи, чем не повод для переговоров, пусть и закончившихся сексом в её офисе. Помимо этого всё чинно и благородно, с заключением контракта и обсуждением малейших пунктиков, вплоть до появления будущего наследника или наследницы, ребенка, которого, по словам Анисенко, она уже вынашивала. А сейчас только стоял вопрос – убирать нежеланный плод или скрепить ещё и этим наш будущий союз. Ухмыльнулся, настояв на пункте о точном установлении отцовства. Ещё раз выставить лохом меня не получится ни у кого, даже у самого дьявола. Анисенко легко согласилась, видно была уверена в своей непогрешимости, а меня это устроило. Если бы оказалось, что дитя не моё – ей пришлось бы отвалить мне кругленькую сумму.
Чёрт возьми, хорошая сделка, выгодная. С какой стороны ни посмотри, в наших далеко идущих планах от этого выиграли бы мы все. Но вот только Таська узнала о помолвке каким-то образом и посчитала себя обманутой и оскорблённой, будто я ей что-то обещал или твердил о своей верности. Ты ждала чего-то другого? Или ты не в состоянии раскинуть своими умными мозгами, посмотрев на ситуацию с иной стороны? А может быть всё дело в прирождённом чистоплюйстве, передавшемуся по наследству от её папаши, высокомерного, придерживающегося определённых принципов и шествующего по миру бизнеса, брезгливо отдёргивающего руки от неких дурнопахнущих, как он выразился обо мне, субъектов?
И всё же ей хватило сил сорваться с крючка и "залечь на дно", появившись только на банкете в честь помолвки. Яркая, ослепительно красивая настолько, что все остальные просто меркли на её фоне. Только увидев её стройную фигурку, облачённую в потрясающе красный, понял, насколько сильно мне не хватало её близости и бесила мысль о том, чего она меня лишила, решив разыграть обманутую невинность. От её подарочка и холодного тона, вновь вернувшего меня в то первое утро, меня словно ударили под дых. Она. Собой. Своим шикарным телом и высокомерным видом, леденящим спокойствием и острым, резавшим словно по живому, взглядом. Ткнула
