— Ясненько. — Баварин огляделся. — Вокзал новый отгрохали. И кассы новые. — Он поежился. — А холодно все так же, по-старому.
Журавлев с готовностью посмеялся шутке великого человека.
— Пойду подсуечусь насчет машины, — сказал он и убежал.
— Подсуетись, подсуетись, — буркнул ему вслед Баварин и, подойдя к ближайшей урне, выкинул подаренный букет. — Ладно, сынок, — обернулся он ко мне, — так уж и быть. Давай погляжу, что ты там накропал.
Долго меня упрашивать не пришлось. Я мигом достал из сумки сценарий и протянул Баварину. Тот, небрежно согнув рукопись пополам, сунул ее в свою сумку.
— Как у тебя хоть все начинается?
— Очень хорошо начинается, — заверил я его. — А кончается?
— Еще лучше, чем начинается. Полнейший хэппи энд.
Баварин поморщился.
— Стало быть, русской боли нет?
— Чего нет, того нет, — развел я руками. — Впрочем, героине в середине сценария какие-то негодяи ломают ногу.
Вернулся запыхавшийся Журавлев.
— Все в порядке, Евгений Петрович. Машина ждет-с, — указал он на стоящий неподалеку бежевый «БМВ». — Можно ехать в отель «Северный Палас».
— В отель, — скептически повторил Баварин. — Это что, у вас так теперь гостиница «Северная» называется?
— Она самая, — подтвердил Журавлев. — Но сейчас там первоклассные номера, отличный ресторан, бар, сауна… Вечером фуршет в вашу честь. Будут мэр, представители местной творческой интеллигенции, бизнесмены, пресса и, между прочим, победительница конкурса «Мисс города». А завтра вас ожидает охота в заповеднике, русская банька… В общем, культурные мероприятия, — закончил Журавлев, двусмысленно ухмыляясь.
— Как, ты говоришь, тебя зовут, сынок?
— Журавлев! — по-военному бодро напомнил мой бывший одноклассник.
— Отлично, Журавлев, — снисходительно похлопал его по плечу Баварин. — Все по чину организовано. Молодец. Был бы ты девушкой, я бы тебя в алые губы поцеловал. — Он посмотрел на меня. — Заходи через пару дней в гостиницу. Прочту твой шедевр.
И Баварин протянул мне руку. Я пожал.
Лицо Журавлева расплылось в широкой улыбке.
— Руднев?! Какими судьбами?! — И тут же строго приказал подошедшему водителю: — Ну-ка, проводи господина Баварина к машине.
Когда они отошли достаточно далеко, Журавлев с нескрываемой завистью произнес:
— Ты даешь, старичок. С самим Бавариным знаком. Давно его знаешь?
— Да лет пять, — соврал я. — Он все свои последние фильмы снимал по моим сценариям.
— Кончай заливать. Что-то я ни разу твоей фамилии в титрах не видел.
— А я там под псевдонимом.
Журавлев смотрел недоверчиво, не зная, верить мне или нет.
— Надо же, как ты пролез, — все же поверил он. — А помнится, в школе у тебя одни пары по литературе были.
— Это верно, — не спорил я. — А ты, значит, на телевидении работаешь?
— Да, старичок, на телевидении. Я в городе — известная личность. Можно сказать — местная телезвезда. Веду сразу несколько популярных программ. — Он вдруг помрачнел. — Вот только главный все время под меня роет…
— И как, тяжело?
— Очень. Вздохнуть не дает, скотина.
— Да я не про главного. Не тяжело вести сразу несколько программ?
Журавлев снисходительно похлопал меня по плечу, как только что его самого хлопал Баварин.
— Это же провинция, старичок. Здесь все можно левой ногой через правое ухо делать.
Водитель посигналил. Журавлев заторопился.
— Ну я побежал, старичок. Такой человек приехал, сам понимаешь.
Бежевый «БМВ», разбрызгивая лужи, увез Баварина в отель, где его ждали мэр с интеллигенцией, бизнесмены с прессой и «Мисс города» с русской банькой… А я не спеша побрел в сторону центра.
Спешить мне было некуда. Меня никто не ждал.
Надо было где-то перекусить. Мать не готовила дома. Питались мы обычно кое-как, иногда — в кафе, а если позволяли средства, то в ресторане. Зная ее характер, я не думал, что из-за нового мужа мать сколько-нибудь поступится своими привычками. Скорее всего это пришлось сделать ему.
Я зашел в кафе под названием «Жанна». Сев за свободный столик у окна, заказал яичницу с сосисками и чашку кофе. Официант принес заказ, и я принялся за еду. Когда в моей чашке остался один глоток, к столику подошла девушка. На ней были клетчатая юбка и вызывающе открытая кофточка.
— Можно присесть? — спросила девушка.
— Не только присесть, — галантно ответил я. — Можете даже ноги на стол положить.
— Да? — оценивающе посмотрела она на меня. — Вы что, остряк?
— А разве незаметно?
Она взяла себе бокал шампанского и мороженое с клубничным сиропом. Ела девушка очень эротично, медленно, со всех сторон, облизывая розовым язычком маленькую ложечку.
И при этом еще поглядывала в мою сторону.
— Вы что это нарочно делаете? — поинтересовался я.
— Что именно?
— Ну вот это, — затруднился я с ответом. — Едите мороженое так… демонстративно. И сели за мой столик, хотя кругом полно свободных мест.
— Это вы сели за мой столик, — с вызовом ответила она. — Я всегда здесь сижу. И всегда беру мороженое.
— А мне показалось…
— Вам показалось.
— Ну хорошо, — примирительно сказал я. — Извините.
— Да ладно, переморгаем, — улыбнулась девушка. — У вас закурить не будет?
Я с готовностью угостил ее сигаретой.
— Вы что, не любите, когда демонстративно едят мороженое? — с легкой издевкой спросила она.
— Почему же, — ответил я. — Люблю.
Девушка медленно курила. Ей это очень шло.
— Так хочется отсюда уехать, — доверительно призналась она, — Вот кончу школу, сразу же смотаюсь к чертовой матери.
— Не нравится город?
— Ха! Город… Что здесь может нравиться? Пустынные улицы, по которым надо каждое утро таскаться на работу. И видеть там одни и те же рожи. Кош-ш-мар.
— Привыкнете. Человек ко всему привыкает.
— А я не хочу привыкать, — капризно сказала она.
— Постойте, — спохватился я. — Вы же говорили, то учитесь в школе.
— Это я наврала. Люблю, знаете ли, врать. — Девушка выпустила в мою сторону струйку дыма. — А вы чем занимаетесь?
— Рассказики пишу, — ответил я.
— Юмористические?
— Разные.
— И о чем, если не секрет?
— Да ни о чем, — усмехнулся я. — О жизни вообще. О том, что при всей ее трагичности каждый наш день — это праздник.
— А-а, — понимающе протянула девушка. — Я тоже когда-то сочинила несколько стихотворений. Про снег. И даже послала их в журнал, написав в письме: «Посылаю вам стихи про снег. Мало кто обращает внимание на то, как падает снег…» А они мне ответили: «Вот вы прислали стихи про снег и пишете, что мало кто обращает внимание на то, как он падает. Это неверно, люди многих профессий обращают. Например, дворники. Им же потом его убирать».
