— Ну, — скрещивает руки на груди. — Еще пожалуешься на меня, как тебя бесят мои тупые шутки.
Глава 4. Вот эту берем
Егор закидывает нашинкованную капусту в кастрюлю, зачерпывает ложкой бульон и дует на него.
Мужик на кухне — это очень сексуально, но не после того, как он сказал жене, что у него стоит на другую.
— На соль попробуешь?
— Невероятно, — я выдыхаю, приподнимаю брови и сажусь за стол.
Егор сам пробует бульон и откладывает ложку:
— Вроде нормально.
— Нормально? — повторяю я.
— Ага.
— Ни черта у нас ненормально!
Егор вздыхает, переворачивает котлеты и закрывает сковороду крышкой:
— С этим соглашусь, — вздыхает, — Инга… Мы можем, конечно, поскандалить, — подхватывает деревянную лопаточку и сосредоточенно мешает зажарку для борща. — И я… как бы тоже на грани, знаешь ли, но мы наговорим друг другу всякого неприятного.
— А тебе, видимо, есть что сказать, — хмыкаю я.
— Я пытаюсь быть…
— Осознанным? — зло усмехаюсь я.
— Да! — бьет лопаточкой по краю сковородки и замолкает, шумно выдыхая через нос и глядя перед собой. Цедит сквозь зубы. — Очень пытаюсь.
Я замолкаю.
Пытаюсь в мыслях разделить себя на двое.
Вот одна я — шокированная предложением Егора сходить к семейному психологу. Разъяренная с бурлящей в груди ревностью.
Вот вторая я — разумная и та, которая читала несколько книг об отношениях. И эта я ждала кризиса мужа.
Что бы сейчас сказала вторая я первой мне? Эта вторая глупая и наивная зануда?
“Твой муж запутался, и он просит у тебя помощи. Он не изменял, не завел на стороне роман, а пришел и честно признался.”
Закрываю глаза и подпираю лоб кулаками. Какая же вторая я бесячая дура. Просто слов нет.
А, может, Егор лжет?
И интрижка все-таки была?
Так.
На работе не задерживался, всегда был со мной на связи, с телефоном по углам не ныкался, пароли от его гаджетов я знаю. Обычно не дергался, когда я заглядывала к нему в планшет, ноутбук или смартфон.
Деловые поездки редкие. В командировки обычно отправляет своего заместителя. На рубашках сомнительных пятен от помады ни разу не находила. Презервативы по карманам не рассовывает.
— Ой будто мужики не могут быть изворотливыми…
— Что? — спрашивает Егор.
— Чтобы потрахаться на стороне не так много времени надо, — поднимаю взгляд на Егора, который медленно моргает.
— Я не трахался на стороне, — зло щурится.
— Но хотелось.
— Да еб вашу мать, — Егор возвращается к зажарке.
— Кто она?
— Нет, Инга, — шипит Егор. — Я сейчас на минном поле. Руку мне уже оторвало, моя дорогая. Без сапера я не сдвинусь с места. Мне нужен, сука, сапер. Я, блять, женщин нихрена не понимаю, — подхватывает сковороду и аккуратно отправляет зажарку в борщ. Копирует мой голос, — Будь со мной, милый, честным. Пожалуйста, я тебя всегда выслушаю, моя роднулька. Ближе нас друг у друга никого нет, и мы должны ценить нашу семью, и любой кризис пройдем вместе, — отшвыривает сковороду в раковину и басом гаркает. — И Егорка купился!
Я вздрагиваю, и он разворачивается ко мне. Весь красный от злости.
— Я тебя никогда Егоркой не называла! — повышаю голос, чтобы скрыть свой испуг.
— Да только тупой Егорка может на эту хрень купиться!
— Хорошо, — напряженно шепчу я, вглядываясь в его горящие глаза, — я пойду к психологу. Пойду.
Тянусь к планшету, не отрывая взгляда от красного лица Егора:
— Особые пожелания к саперу есть? Тебе помоложе, да? С сиськами побольше? С ногами от ушей?
— Инга, не выводи меня.
— А то что?
Егор медленно вскидывает бровь. Тень недоумения, и он спрашивает:
— Ты у наших сыновей этому научилась? Что это еще такое?
— У тебя котлеты не горят?
С рыком возвращается к плите, а я торопливо набираю пароль на планшете. Блокировку все же снимаю. Пароли не менял.
Смахиваю графики и лезу в интернет.
Как искать семейного психолога? Я лишь в теории говорила, что можно однажды обратиться к нему за взрослыми и серьезными разговорами.
Тыкаю в ссылки, изучаю личные сайты всех этих умников, странички в социальных сетях.
— Вот эта, — раздается позади мрачный голос Егора. — Толстая, точно старше меня, некрасивая, с рожей, как у бульдога, и взглядом, как у каннибала.
Оборачиваюсь.
— У меня точно на нее не встанет, — поскрипывает зубами. — Будешь спокойна.
— То есть на остальных…
— Инга, — клокочет Егор.
Понимаю, что мое поведение было бы простительно подростку, но не тридцатипятилетней женщине, которая считала себя серьезной и спокойной дамой. У меня дергается верхняя губа, и я вновь пялюсь в экран планшета.
Кукушкина Лидия. С образованием вроде все чисто. Выложены дипломы, документы о повышении квалификации, положительные отзывы.
И отзывы эти не только о том, что волшебная тетка спасла семьи, помогла разобраться в кризисе отношений, но и о том, что она направила пары к разводам.
— Хорошо, — ухмыляюсь, — берем эту.
— Мы дома! — кричит из прихожей Саша. — Блин, Паш, отвали.
Раздается гогот Паши. Выключаю планшет, приглаживаю волосы и выпрямляю спину. Через минуту на кухню вваливаются наши красавчики.
У нас близнецы. Саша и Паша. И им по 12 лет. И они похожи на отца. От меня у них только по родинке на шеях.
— Котлеты? — глаза Сашки загораются голодом.
— Переодеться, руки помыть, — строго говорит Егор. — И причесаться. Через пять минут ужин.
Оба лохматые. Толстовка у Саши порвана на боку, а у Паши джинсы на коленях в грязи. Успели подраться? Замечают мой усталый взгляд и торопливо ретируются:
— Ты ничего не видела.
Глава 5. Близнецы
Посмотреть сейчас на нас со стороны — красивая и приличная семья. Обзавидоваться, умереть и не встать.
Отец — суровый богатырь.
Сыновья — орлята с хорошим аппетитом. Здоровые и румяные.
Мама — красавица…
Хотя с этим можно уже поспорить.
— Вы, что, посрались? — Сашка кладет кусочек соленого сала на ломтик черного хлеба и отправляет в рот. Жует и сует в себя ложку с борщом.
— Саш, за столом так не выражайся, — Егор смотрит на него строго и прямо.
— Извини.
— Поссорились? — Паша с аппетитом причмокивает и тянется к хлебной тарелке за новым куском.
— Да, возникли некоторые разногласия, — сдержанно улыбаюсь я.
— По поводу? — спрашивает Саша.
Не имею я сейчас никакого морального права быть с сыновьями честной.
Потому что мы с Егором как бы спасаем брак, и мальчикам не стоит знать интимные подробности наших разногласий.
— Да так, — отправляю в рот ложку, — кто будет готовить ужин.
— И папа проиграл? — Пашка хмыкает.
— Верю, что я сумел сохранить достоинство.
— Однозначно, — Сашка с аппетитом поглощает последнюю ложку борща, отставляет миску и придвигает к себе тарелку с котлетой и пюре, — вкусно, пап.
— Самое то, — бубнит с набитым ртом Пашка.
— Не торопитесь, — тихо отзываюсь я.
— Мама права, — поддерживает меня Егор в моем замечании.
Наши взгляды встречаются. Надеть бы на его голову тарелку с борщом, но жалко, ведь он у него вышел очень неплохим.
Вот еще один плюсик. Он умеет готовить. Не бытовой инвалид, который не может найти кастрюлю в холодильнике.
— Кажись, тебе еще посуду мыть, — Саша кусает котлету.
— Нет, — Егор переводит на них спокойный взгляд, — посуда на вас. Один моет, второй вытирает и складывает.
— Не прокатило, — Паша пихает в бок брата. — А ты так был близок.
— Может, мы посудомоечную машину купим, а? — Саша цыкает.
— Нет, — Егор щурится. — Вам полезно мыть посуду, парни. Не переломитесь.
Какой у меня муж умный, в меру строгий и авторитетный глава семейства.
— Что в школе? — спрашивает Егор и пытливо смотрит на сыновей.
— Сегодня ничего, — Паша пожимает плечами. — Тихо, мирно и скучно.
