две недели показ. Сделаешь?
— Показывай.
Я разглядываю два платья нереальной красоты. Они почти готовы, остались детали, но они как раз достаточно сложные И. очень интересные! Меня прям азарт разбирает, так хочется побыстрее за это взяться.
Да, придется остаться после работы. Коля будет недоволен. Если бы знала, налепила бы голубцов заранее, он их любит. Осталось бы разогреть. А так, получается, у меня в холодильнике только куриные крылышки. Дети поедят с удовольствием, а Коля…
— Ань, может, все же к нам? Зарплата больше, перспективы сама знаешь какие.
— Знаю. И то, что у вас вечно авралы и работа допоздна — тоже знаю.
— Ну это не каждый день.
— У меня муж, дети. Да я и не справлюсь. У вас там все слишком круто.
Куда мне до уровня “Мандарина”! Они на международные показы ездят. А у меня даже высшего образования нет. Только среднее специальное. Я, конечно, многому научилась сама, по интернету, журналам и чисто интуитивно. Но… нет, это не для меня.
— Ты себя недооцениваешь, — произносит Светлана.
Я лишь качаю головой.
* * *
— Что, модельерша, опять тебе заказ подкинули? — интересуется Ольга, моя коллега, работающая за соседним столом.
— Ага.
— А со своими-то справишься? Или опять клиентки скандалить будут? — ехидничает она.
Это совершенно несправедливое обвинение! Скандалящая клиентка у меня была всего один раз. И то не потому, что я что-то там задержала. Я все заказы выполняю в срок. Всегда!
— Не переживай за меня, — сухо отвечаю Ольге.
Она презрительно морщит нос, берет кружку и уходит. И я знаю, что она сейчас будет перемывать мне косточки с другими девчонками на кухне. Коллектив у нас, естественно, женский. Очень дружный, ага. Обстановка как в террариуме.
Все взрослые дамы, замужние, с детьми. И все разговоры у нас крутятся вокруг этого.
Когда я иду на кухню, чтобы разогреть остывшие пончики и сделать чай, то слышу:
— А что ты хотела? Чтобы мужик у плиты стоял?
— Я, между прочим, работаю не меньше него. И тоже хочу вечером лежать на диване.
— Ну давай, попробуй, полежи. А его заставь борщ варить. Он пойдет за солью к соседке… Да там и останется!
Все смеются, я тоже улыбаюсь. Мне никогда не приходило в голову попросить мужа что-нибудь приготовить. Хотя я работаю полный день. Но главный кормилец в семье, конечно, он. Моя зарплата так, на булавки.
— Есть два типа мужиков, — продолжает Тамара, наша самая взрослая “девочка”. — Одни лежат на диване и ничего не хотят. Другие хотят. И поэтому гуляют.
— Точно, — кивает Ольга. — Женатый мужик либо тюфяк, либо козел. Других вариантов нет.
Неправда! Есть другие варианты. Мой Коля, например…
* * *
Ближе к вечеру мне приходит сообщение от мужа: “Вернусь поздно, внеплановое совещание”.
Ну и хорошо. Я даже рада. Не придется выслушивать его упреки.
Звоню дочери. Она у меня умница, хоть у нее сейчас сложный подростковый период. Колючая, ершистая. Иногда грубит. Но я знаю, что она на самом деле очень ранимая девочка.
— Алис, я задержусь, у меня заказ от “Мандарина”.
— О, крутяк!
— Покормишь Макса? И сама поешь обязательно. Там куриные крылышки. И свари гречку.
— Гречку не хочу.
— А Макс…
— Тем более не будет ее есть. Мам, можно я к тебе приеду? Хочу на платья посмотреть.
— Конечно, приезжай!
Мне так приятно, что дочь интересуется моей работой! Ну, не совсем моей. Просто она обожает “Мандарин”. У них есть линия для подростков, но все очень дорого. Поэтому я сама сшила ей пару практически идентичных вещей.
* * *
Я сосредоточенно работаю, изредка отвлекаясь на Алису. Она приехала на маршрутке полчаса назад и, как ни странно, не очень-то интересуется платьями от “Мандарина”. Взглянула, рассеянно приложила к себе, повертелась минутку перед зеркалом, и все. А теперь бродит по ателье, как неприкаянная, берет в руки то одно, то другое. И я постоянно ловлю на себе ее взгляд. Такой серьезный! Такой странный…
— Алис, что-то случилось? Ты сама не своя.
Она пожимает плечами.
— Да все как обычно. Учителя придурки, одноклассники уроды.
— Алиса! — с упреком восклицаю я.
— Ты сама спросила.
Дочка некоторое время молчит, как будто на что-то решаясь. А потом выпаливает:
— Мам, а если бы ты знала что-то такое… Плохое. Мерзкое. Неприятное для меня. Ты бы мне это сказала?
Аня
Та-ак. Кажется, у моей дочери серьезные проблемы. Не помню, чтобы я когда-нибудь видела ее такой расстроенной. Сердце тревожно сжимается. В голове сумасшедшей вереницей проносятся варианты, от криминальной истории до подростковой беременности. Да, я та еще паникерша!
Откладываю платье, встаю, подхожу к Алисе и обнимаю ее.
— Цыпленок… все будет хорошо.
— Вряд ли, — угрюмо отзывается она.
— Что случилось?
Она лишь молча пыхтит мне в плечо.
— Алис, ты можешь рассказать мне все. Абсолютно все. Ты же понимаешь это?
— Наверное…
— Неважно, чего это касается. Если это о чем-то интимном… Не бойся. Я пойму. И я не буду тебя ругать. Мы со всем справимся. Вместе.
Дочка шмыгает носом.
— Тебя кто-то обидел?
— Это не про меня.
— Не про тебя? А про кого?
— Про одну… подругу.
Уф… Уже легче. Всех подруг дочери я знаю. Все хорошие девочки. Но и с хорошими девочками, как известно, случается всякое.
— И что же произошло с твоей подругой?
— Ей парень изменяет.
— Что?!
Такого я точно не ожидала.
— У кого из твоих подруг есть прямо-таки… парень?
Девчонкам по четырнадцать! Ну да, самый возраст влюбляться, страдать, сходить с ума от гормонов. Боже, неужели это уже началось? Мой маленький цыпленок. Моя девочка. Уже совсем взрослая…
Но я впервые слышу, что кто-то из ее подруг завел настоящие отношения.
— Ты ее не знаешь. Она из параллельного. Но мы дружим.
— И у нее есть парень?
— Да. Они уже давно вместе.
— Прям давно?
— С шестого класса.
Да уж. Очень давно. Если учесть, что Алиса сейчас в восьмом.
— И они уже… Ну…
Я пытаюсь подобрать слова, чтобы как-то поделикатнее спросить, занимаются ли подростки сексом.
— Мам, да это сейчас вообще не важно!
— А что важно?
— Я видела его с другой. И теперь не знаю, говорить ли об этом подруге. Она ни о чем не подозревает. Думает, что он любит только ее. А он… просто козел.
— А, может, ты что-то не так поняла?
Я не могу… просто не могу представить, что моя дочь застала какого-то там парня за этим самым…
— Они целовались в машине! — выпаливает она.
Уф. Ладно, хоть только целовались… Но…
