что красавчик занят. Я перед ним душу наизнанку, а он даже не посмотрел!
— Не душу, а грудь. Это разные вещи. Слушайте, если честно, мне кажется, там не очень серьёзно. Павлик рассказывал, что Лёнька иногда развлекается на стороне, а Венера так, чтобы родаки не наседали сильно. Знаете, кто его папа?
— Неееет. — Надюшка аж шею вытягивает, чтобы не пропустить ни одного слова, а я отворачиваюсь, рассматривая мальков, резвящихся у самой кромки воды.
— Самый главный хирург в нашей области.
— Разве бывают самые главные врачи? Я думала, они по больницам, нет? — Всё-таки вклиниваюсь. Любопытно кошку сгубило.
— А фиг знает. Павлик говорит, он крутой.
— Ну и хорошо, когда в семье свой врач, — снова перевожу внимание на мальков.
Успела заметить, как странно на меня смотрит Пашин друг. Знание, что кто-то считает меня похожей на его девушку, делает подобные взгляды неприятными.
Дальнейшее совместное пребывание за импровизированным столом проходит в напряжении с моей стороны. Я очень скованно себя чувствую и расслабляюсь только после предложения окунуться. С точки зрения правильности, конечно, нельзя сразу после еды, но я пригубила сок и съела всего один кусочек мяса, так что мне точно можно. Шашлык, кстати, оказался безумно вкусным, но есть, когда на твой рот кто-то смотрит… сомнительное удовольствие.
— Составишь компанию?
Голос Леонида глубокий и невероятно красивый. Если существует “удовольствие по телефону“ для женщин, то именно от таких голосов тётки должны терять голову. Немудрено, что Надюха поплыла.
— Пожалуй, нет. — Подхватываю полотенце, чтобы вновь завернуться. — Чуть позже.
— Ты же собиралась плавать, Есения. Не надо меня бояться.
— Я и не боюсь, — фыркаю, но в полотенце кутаюсь полностью.
Каринка целуется с Павлом и не обращает на нас внимания, а Надька ушла разговаривать по телефону с мамой. Это надолго.
Мужские пальцы касаются махровой ткани и мягко опускают её на плед.
— Я не кусаюсь, Есения. Давай же. Я видел, как ты плыла.
— Эээ… ладно.
Всего лишь войти в воду, а потом я могу плыть, куда захочу.
Не помнит. Однозначно, она меня не помнит. Замечает интерес, смущается. Отворачивается. Но совершенно точно не может соотнести меня и парня из параллельного класса.
Неужели так изменился?
Или всё-таки она за все годы не посмотрела в мою сторону?
Обидно. Я никогда не был уродом. Даже сейчас её подруга из купальника выпрыгивает, чтобы завладеть вниманием, но я целиком и полностью заворожен другой.
Ясенька… Какая же ты нежная…
С трудом сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться. Забираю полотенце, которое девушка оборачивает вокруг своего тела, передумав купаться. Подозреваю, что из-за меня. Но… я ж не монстр! Почему она так реагирует?
Поддавшись, Есения входит в воду, а я отстаю на шаг, чтобы полюбоваться ровной спиной и точёной фигуркой. Стала ещё красивее, чем была!
Хочется прижаться к ней со спины, обняв за тонкую талию, поцеловать висок и просто смотреть вперёд.
Мечты, мечты… Сморгнув, обгоняю хрупкую фигурку и с разгона ныряю в воду. Остудить голову — первое, что сейчас необходимо.
Проплываю под максимальное расстояние, пока лёгкие не начинает жечь. Выныриваю и едва не ухожу обратно под воду: в нескольких сантиметрах от меня расслабленно покачивается на воде Ясенька. Конечно, моё появление её пугает, и она от неожиданности успевает хлебнуть воды.
— Осторожно! Ты не видела меня?
— Нет, — прокашлявшись, девушка собирается отплыть на безопасное по её мнению расстояние. — Я… Я не слышала.
— Я понял, понял. Всё нормально?
— Да. Спасибо. Наверное, я лучше на берег.
— А давай на тот? — Машу рукой в противоположную сторону. — Там тоже отличный пляж. Сможешь?
— Не знаю.
— Давай, Есения? Я подстрахую. Всё равно наши друзья сейчас заняты.
Влияние счастливой звезды, не иначе! Яся соглашается, и мы молча плывём рядом. Я не пытаюсь заговорить, наслаждаясь сосредоточенным видом Ивминской.
— Не устала? — Протягиваю руку, когда ноги касаются дна. Девушка игнорирует жест вежливости и выбирается на песок сама. Охватывает руками плечи, будто бы замёрзла, хотя на самом деле солнце прилично шпарит. Для нашего города тридцать с лишним на градуснике скорее нонсенс, чем норма.
— Нет. Я люблю воду. Только редко сейчас удаётся выбраться.
— Почему? Учёба?
— Учёба, работа.
— Где работаешь?
Даже если не ответит, всё равно узнаю.
— Это важно? — Есения приподнимает бровь, показывая своё раздражение.
— Нет. Сейчас нет. Скажи, ты совсем меня не помнишь?
Сканирую лицо в поисках ответа, но вижу лишь недоумение.
— Скажи, ты совсем меня не помнишь?
Рассматриваю удивлённо молодого мужчину перед собой. То, что мы одни на берегу, напрягает, но я не чувствую исходящей от него угрозы или агрессии. Если он отлично притворяется, значит, грош цена всей моей хваленой интуиции.
Высокий. Очень высокий. Тёмные волосы коротко подстрижены и только бунтарская длинная чёлка задорно падает на лоб, прикрывая один глаз. Он постоянно её сдувает и этот жест кажется знакомым, но… Нет, не могу сообразить.
Карие глаза смотрят на меня с лёгким прищуром. Красивый цвет. Они не просто карие. Про такие принято говорить: медовые или янтарные. Когда от воды отражаются солнечные лучи, создаётся впечатление, что внутри радужки вспыхивают искорки.
— Нннеееет, — неуверенно тяну. — А должна?
— Хотелось бы. Школа номер двадцать шесть. Ты училась в «вэшках».
— Да, — киваю удивлённо. — Но тебя точно не было среди одноклассников.
Я хорошо помню всех ребят из класса, а также из параллельного «Г», с которым у нас были совместные уроки физкультуры.
Вот кого совершенно не знала, так это учеников «А» и «Б»: они считались элитными, с математическим уклоном и всячески нас сторонились.
— Не было. Я в «А» учился, у Веприк.
— Ого! Она же вела у нас иностранный!
— Точно. И постоянно ставила тебя всем в пример. Самые аккуратные тетрадочки, самая трудолюбивая девочка.
Улыбаюсь,
