– Всего хорошего, Владимир. Было очень приятно с вами познакомиться. Вы ведь придете еще?
– Обязательно. – Вован нерешительно переступил с ноги на ногу. – Ну что, Ильюха? Пошли? До свидания, Сима.
Весь путь до автомобильной стоянки Илья и Данченко шли молча.
– Тебе выигрыш как отдавать – чеком или наличностью? – в конце концов, нарушил тишину Вован.
– Мне все равно, – ответил Илья равнодушно.
– Значит, выпишу чек. Послушай, Север, это, конечно, не мое дело, но как ты теперь собираешься с ней поступить?
– Собираюсь лечь с ней в постель.
– Ты прекрасно понимаешь, что я не об этом, – разозлился вдруг Вован. – Ты теперь ее бросишь?
– Не знаю, это сложный вопрос.
– Она славная, немного наивная, но славная. Знаешь, я уже жалею, что подбил тебя на это чертово пари. Как бы мы ей… как бы мы ей жизнь не сломали. – Вован сел в свою машину. – Ты придумай что-нибудь, – попросил он на прощание, – чтобы ей было не очень больно, когда все закончится.
Взревел мотор, серебристая «Ауди» мигнула габаритами и сорвалась с места.
Илья посмотрел вслед удаляющейся машине и в сердцах пнул валяющийся на дороге камень.
Когда он говорил, что не знает, как поступить, он не кривил душой. Этот вопрос мучил его уже давно. Было несколько вариантов развития событий.
Первый – прямо сейчас сесть в свой джип и уехать. Навсегда исчезнуть из ее жизни.
Второй – отучать от себя Симу постепенно. Приходить все реже, не оставаться на ночь.
Третий – оставить все как есть.
Был еще и четвертый вариант – рассказать ей всю правду.
Как ни крути, а задача получается еще та. В первых трех случаях он будет чувствовать себя скотиной. В четвертом – она будет считать его скотиной.
Вот такая арифметика…
Если бы два месяца назад Илье сказали, что он будет терзаться угрызениями совести при расставании с женщиной, он бы не поверил, но его отношения с Симой не были стандартным романом, когда оба знают, на что идут и какова цена.
Сима стояла на балконе и наблюдала за приближающейся высокой фигурой. Илья шел очень медленно. В какой-то момент ей показалось, что он раздумывает, а стоит ли возвращаться. Это ощущение было настолько сильным, что она испугалась.
Сима старалась не думать, что с ней будет, если однажды Илья не придет. А вот сейчас подумала…
От липкого страха закружилась голова, во рту появился металлический привкус. Холодными пальцами она вцепилась в балконные поручни, тряхнула головой, отгоняя глупые мысли.
У них с Ильей все хорошо. К чему эти необоснованные страхи?…
Илья запрокинул голову и помахал ей рукой.
Сима с трудом разжала онемевшие пальцы и помахала в ответ. Страх и головокружение исчезли.
Вот он, ее мужчина. Он рядом. Он никуда не ушел.
Илье даже не пришлось звонить: дверь была гостеприимно распахнута.
– Привет. – Сима ждала его в прихожей.
«Что-то она бледная», – мелькнула мысль.
– Устала? – Илья привлек ее к себе, поцеловал в кончик носа.
– Немного. – Она привычно потерлась щекой о его грудь. – У тебя очень хороший друг.
– Да? Примерно то же самое он сказал про тебя. – Его ладони заскользили по ее спине в поисках молнии.
– Может, закроем дверь? – спросила Сима.
Он, не отрываясь от своего увлекательного занятия, толкнул дверь ногой.
– Черт возьми! Сима! Как оно снимается?
– Очень просто, через голову.
– И все? Никаких петелек, застежек и молний?
– Никаких.
– Очень правильное платье. И очень красивое. И ты в нем очень сексуальная, даже чересчур. У меня в связи с этим возникает сразу два вопроса. Почему ты все время в брюках, если у тебя такая потрясающая фигура? И почему ты не носишь яркие вещи, если они тебе так идут?
Он наконец справился с платьем и нетерпеливо зашвырнул его в угол.
Вот и пойми после этого мужчин! Только что он пел оду ее платью и тут же поступил с ним так непочтительно. Сима улыбнулась. Она готова была ответить на оба вопроса Ильи, но он, кажется, уже про них забыл.
«Сима, ты со своей яркой внешностью просто обязана носить яркие вещи, – говорила ей тетя Света, Инкина мама. – Все оттенки красного – твои».
Она и сама все прекрасно понимала: и про яркое, и про все оттенки красного. Но не решалась. Не решалась выделиться из толпы, привлечь к себе внимание.
Приглушенные цвета – вот способ слиться с ландшафтом, остаться незамеченной. Не нужны ей любопытные взгляды.
А брюки? Брюки – это просто удобно и практично.
Были еще мешковатые свитера, объекты постоянной Инкиной критики. Сима терпеливо выслушивала аргументы подруги, согласно кивала головой, но продолжала ходить в невзрачном, нейтральном, никаком…
А когда в ее жизни появился Илья, она вдруг решилась и сшила это платье.
– Иди сюда, – Илья потянул ее к дивану.
К черту надувной матрас, с его функциональностью и упругостью! У него нет времени возиться с матрасом.
Диван протестующее скрипнул, когда на него рухнули два тела. Он скрипел и постанывал. Он не привык к такому непочтительному отношению, но терпел и держался из последних сил. Только под самый конец, когда все его ресурсы были исчерпаны, диван возмущенно затрещал и развалился.
Илья скатился на пол, сверху упала Сима, а потом на них рухнула диванная спинка.
– Ты жива? – Илья помог Симе выбраться из-под руин.
– Кажется, жива, – она нежно погладила вытертую гобеленовую обивку. – Бедный ты мой, бедный. Доконали мы тебя.
– Ничего он не бедный, – ревниво сказал Илья. – Он подлый, сломался в самый ответственный момент. Я, можно сказать, получил душевную травму из-за его безобразного поступка и чуть не получил физическую.
Сима расхохоталась.
– А ты, оказывается, садистка! – Илья возмущенно дернул ее за «высокотехнологичную» косу и подмял под себя. – Не вижу ничего смешного в бесчинствах твоего четвероногого друга!
– Это еще большой вопрос, кто бесчинствовал, – проговорила Сима, задыхаясь от смеха.
Послышался возмущенный стук в стену.
– Соседка, – испуганно пискнула Сима и затаилась.
Илья легкомысленно фыркнул и полез к ней целоваться. Они целовались долго, с удовольствием. Наконец Сима взмолилась:
– Ильюша, нам нужно что-то делать.
– В смысле? – спросил он рассеянно. Ему было не до того, он был увлечен исследованием ложбинки на ее шее.
– С диваном… – Сима уперлась руками ему в грудь.
– А что с диваном? Он благополучно скончался. Царствие ему небесное.
– Его нужно вынести.
– Завтра.
Сима живо представила, как завтра, на глазах у заинтригованной публики, она будет выносить поломанный диван, и застонала.
Леокадия Станиславовна, а это она стучала в стену, непременно расскажет всем желающим про ночной дебош в квартире «этой вертихвостки» и, конечно же, в красках опишет, при каких пикантных обстоятельствах сломался диван.
