Елена Стяжкина
Купите бублики
Я хотела мужа-врача. Когда еще не знала, что так все получится. Успокаивает, что не военного. А то сейчас уже обкусала бы себе все ногти. Нет, ногти я обкусала бы еще в каком-нибудь военном городке, а сейчас доедала бы локти. У меня средний интеллект, длинные ноги и искусственный темперамент. В смысле — самодельный. Это меня украшает. И отличает от всех. Из-за среднего интеллекта я не сориентировалась в обстановке. Поставила не на ту лошадку… Хм. Можно подумать, что предложений у меня было хоть отбавляй. В этой компании я самая молодая. Кроме Игоря Львовича. Мы празднуем его шестидесятилетие. В загородном доме, который раньше называли дачей. Все купаются в арабском бассейне. Его надули и заполнили водой, получилась чаша три метра в диаметре и полтора в глубину. Я делаю вид, что у меня месячные. Я думаю об Игоре Львовиче. Он — дед Юшковой, жены Марка, на деньги которого все, собственно, и происходит. Или все сложнее? Дед из бывших — то ли блатных, то ли деловаров. И кстати, не женат. И в бассейне не купается. Он себя блюдет и уважает. Я ему улыбаюсь. Только зря время трачу. Бригада помешанных. Дед Игорь Львович любит Юшкову. Странною любовью. В смысле инцеста. Но он ей не родной как бы дед. Все слишком сложно.
Мой муж — человек с большой придурью. Он работает за три копейки в месяц, рассуждает о великой Родине, в отпуске сидит в пещерах без вкуса, без цвета и запаха, гордится моими ногами и любит Като. Марк, кстати, тоже любит Като. Они все вместе вышли из народа. Начинали вместе, продолжают порознь. Что начинали-то? Я все время хочу у них спросить. Но ответ ясен — половую жизнь, конечно. Като тоже не купается. Она в прострации. По поводу потерянного контракта. Или ушедшего мужа. У нее только две причины для прострации. Но мужа я сегодня видела, значит… Ничего не значит. Это все так быстро происходит. Вот оно есть, и вот его нет. А если деньги, ты, Като, не переживай — «подкато» под Марка. Марк под Юшкову, Юшкова под деда — и ты снова на коне. А моральную поддержку тебе окажет мой дурачок. Сказка про репку в исполнении новых русских.
А мне лень. Я сижу в кресле времен королевы Елизаветы, которое провоняло нафталином, и смотрю на зеленую траву. А за забором почему-то огороды. Нехозяйственный человек этот Игорь Львович. Была бы тут картошка — совместил бы приятное с полезным. А так… Или дом надо было строить в приличном месте. Высовываться не хотят. Глупости. Их и так все знают. Сейчас бы сюда двести человек с автоматами. Зачем двести? Это я перепила. Като бы вышла из прострации и как завизжала. А ее — бах-бах из пистолета и меня заодно. Так и умру я с мужем-врачом. Жаль.
А вообще я завидую Като. И Юшкова тоже завидует. Като — дама с шиком. Где набралась-то? Она любит сказать: «Я от сохи». Только это раньше было принято. Сейчас времена другие, а она все равно выглядит стильно. Фигура у нее ничего: если Эйфелеву башню перевернуть — типичная Като. Ширина плеч — как три ширины попы. Спортом она не занималась. А где так раскачалась — неведомо. Детей у них нет. И у нас нет. И у Юшковой. Больше всех пора Като. Ей тридцать два. Но похоже, что ее муж об этом не знает. Меня посадят за стол или нет? Муж-врач мне как-то научно объяснил, почему алкоголь вызывает повышенный аппетит. Только отчего тогда все валялки-бомжихи такие худые? Жаль, что не спросила…
Я давно наметила осуществить плавный переход из одной постели в другую. Гарантированно, конечно, попасть на соседнюю подушку со Львовичем. Но сложно. Муж Като — слишком легко, но бесперспективно. Марк — идеальный вариант. Но неохота. Тогда — муж-врач и история о том, как семидесятилетняя бабка пришла с жалобами на почесунчики лобка, а там оказались вошки, а она говорит: «Что ты, сыночек, это у молодых мандавошки, а у меня — шкрибунцы». Бред, слезы и профессиональная тайна. Моего мужа зовут Андрей. В смысле — держи хвост бодрей. Я работала у него медсестрой. Под халатом пусто, в глазах — страсть, нас таких было много. Но у меня были самые длинные ноги и самое горячее желание иметь врача (меньше надо было в больнички в детстве играть). И я его получила. В момент оргазма он особенно нежно называет меня Катюхой. Только я — не та Катя. А так — пустяки. Нормалек. Я его даже люблю.
Когда стемнело, мы сели за стол. Игорь Львович и Марк были в смокингах. Понятно, почему ждали ночи, — не хотели контрастировать с огородом. У Юшковой оголились спина, грудь и ноги. На материал Версаче не растратился. А я в шортах — как дура, муж мой тоже ничего — в одежде отставного омоновца. Зато на работе он — бог. Ничего не поделаешь. Марк боится огнестрельных ранений, а Андрюшка в них царь по совместительству. Като опаздывала. Но без нее не начнут. А она там уясняет отношения с мужем. Улучшает их вместо пропавшего контракта. Теперь она сядет рядом со мной и будет облизываться, как кошка, и томно вздыхать. Андрей с Марком возбудятся, и нас с Юшковой ждет необычайная ночь. Только Юшкову зовут Настя. Смотри, Марк, не перепутай.
— Сегодня мы собрались, чтобы отметить огромный праздник. Нам повезло, что мы попали в этот тесный круг…
Бедный Марк, ну как ему сказать, что меня в шортах за пять долларов в «Савое» просто не поймут.
— Спасибо, Марк, я тронут.
Игорь Львович обходится без реверансов. Марк, кажется, подарил ему новую машину. Красивую.
Юшкова поцеловала именинника, а он задержал ее в своих мощных для шестидесяти лет объятиях. Кино! Из собрания «Госфильмофонда». Это мне близко. Кроме мужа-врача, я, кстати, хотела сниматься в кино.
— Катя, что вы такая грустная?
Это Игорь мне, со всеми остальными он на «ты». Я — чужая, хотя чужие здесь не ходят. Но меня, наверное, пробили по всем каналам и уже не боятся.
Юшкова положила голову на плечо Марка. Она его любит. Она хочет от него ребенка. Она с успехом прошла марковскую квалификацию — отпустила волосы на два метра пятнадцать сантиметров на голове и удалила их же на ногах. Навсегда причем. Но она не стала лучше Като. Ничего не поделаешь. А Марк не страдает. Он громко трахает все, что шевелится. Может, надо пошевелиться?
Като быстро опьянела. У нее нет опыта, как у меня. Она все время на работе. Ей нельзя. У нее должен быть вид и величие. А мне можно. Я сижу дома. На три копейки плюс питание.
— Андрюха, — протянула она, — расскажи что-нибудь, тоскливо как-то на душе.
Игорь Львович бросил на нее полный гневного недоумения взгляд (цитата из Виктории Холт). Бросил, и все. Сражаться не полез. Они с Като в разных весовых категориях. На ней все держится.
Андрюха, как обычно, покрылся красными пятнами и начал мямлить. Ему надо взять разбег для разговора. А потом — не остановишь. Это будет выглядеть так: «Еду я как-то на вызов…» или «Привозят нам больного…» Като будет ржать как лошадь. Потом Андрей пересядет к ней поближе, возьмет за ногу, прямо за ступню (интересно, Като моет ноги?) и будет оглаживать. Параллельно по плечам Като будет оглаживать муж. Марк будет балагурить. А я буду сидеть и молчать.
