— Нам далеко ехать? — (Тимотео посмотрел на нее, как глухой.) — Как далеко нам ехать? — переспросила она.
— Lo aento mucho, sefiora. No habto ingles — (Извините, сеньора. Я не говорю по-английски (исп.) — сокрушенно произнес он.
Тимотео закрыл за ними дверцу. Оказавшись в шикарном салоне, Сара из духа противоречия скинула туфли и пошевелила пальцами ног, в то время как ее крайне впечатлительные дети шумно радовались такому автомобилю. Узкие извилистые улочки города и белые домики с плоскими крышами, готическое великолепие собора XV века, вырисовывавшегося на фоне ярко-голубого неба, произвели на нее сильное впечатление. Скоро они выехали на шоссе с необыкновенно красивым пейзажем по сторонам. Где-то через час они съехали на извилистую проселочную дорогу. Серебристо-зеленые плантации оливковых, апельсиновых и лимонных деревьев перемежались огромными пастбищами. Запах цитрусовых, проникавший в машину, приятно щекотал ноздри.
Забравшись на крутой холм, автомобиль стал притормаживать и мягко въехал в каменную арку со стальными ажурными воротами, открывшимися по сигналу шофера. За воротами начиналась прямая как стрела, обсаженная деревьями дорога.
Сара сидела очень прямо, удивленно глядя по сторонам. Дорога заканчивалась небольшим подъездом перед огромным зданием с элегантным фасадом, украшенным тонкими колоннами и арками, очень напоминавшими по стилю мавританский дворец. Красные и фиолетовые бугенвиллеи, экзотично переплетаясь, скрывали под собой стены дома. На мозаичном полу арочной террасы стояли каменные урны с цветущей геранью. Чуть дальше приветливо зеленели пальмы, а из фонтанов в горячий неподвижный воздух вырывались струи переливающейся на солнце воды.
Она даже нахмурилась, но уже в следующую секунду все для себя объяснила. Видимо, Рафаэль заказал им отель. Она должна была об этом догадаться еще в аэропорту, когда перед ними предстали шофер и автомобиль! Скорее всего, две недели трезвого размышления привели Рафаэля к выводу о том, что полноценное отцовство может сильно ограничить его свободу. А ведь от развода их отделяло всего лишь два с половиной месяца. В Лондоне Рафаэль погорячился, и вот результат. Горечь и разочарование овладели Сарой. Машина остановилась. Свинья, эгоист двуличный! Он заставил ее бросить работу, дом и вполне устроенную жизнь из-за какой-то прихоти, а теперь загнал их в отель, чтобы они поменьше ему надоедали!
— Папа! — взвизгнул Бен, и стоило Тимотео открыть дверцу, как близнецы кубарем выкатились из машины и со всех ног бросились к стоявшему на террасе Рафаэлю.
Сара вышла не торопясь, с холодной улыбкой. Тем временем трио обменивалось поцелуями, похлопываниями и радостными приветствиями. В белой рубашке, контрастирующей с черными волосами и загорелой кожей, и в плотно облегающих черных джинсах, подчеркивающих его узкие бедра и длинные мускулистые ноги, Рафаэль выглядел поразительно.
— Почему тебя не было в аэропорту? — спросила Джилли безграмотно.
— Abuela… моя бабушка, она не очень хорошо себя чувствует, — объяснил Рафаэль несколько громче, чем было нужно, — специально для Сары, которая не торопилась к ним присоединиться. — Но завтра, когда ей будет лучше, вы ее увидите. Она очень хочет с вами познакомиться.
Сара покраснела, но не от жары — ей стало стыдно за свои скоропалительные выводы.
— Можно мы пойдем в сад? — спросил Бен.
— Конечно, но держитесь подальше от воды, — предупредил их Рафаэль. Дети бросились бегом в сад, а Сара почувствовала на себе взгляд его темных глаз. — Ты выгладишь уставшей. Тебе надо отдохнуть перед ужином.
— Значит, ты придешь к нам на ужин?
Он свел свои пышные брови.
— Как это — приду?
Сара пожала плечами.
— Просто интересно. Мне бы не хотелось, чтобы ты перетруждал себя из-за нас.
Он смотрел на нее в упор, не торопясь поднимать брошенную перчатку, и Сара удивленно осмотрелась по сторонам.
— Не могу пожаловаться. Отель просто великолепен. Меня вполне устраивает, если, конечно, ты платишь.
Рафаэль обиделся.
— Это никакой не отель, Сара. — Он поколебался. — Это мой дом.
— Твой дом? — Сара рассмеялась, а потом уставилась на него широко раскрытыми глазами; но он был серьезен. Ее бросило в жар. — Ты шутишь, да?
— Странный юмор.
Напряженное молчание было нарушено резким всплеском, за которым последовали крик и визг. Выругавшись, Рафаэль резко развернулся на каблуках и по стоптанным каменным ступенькам бросился вниз, в сад. Дети с виноватым видом выкарабкивались из заросшего лилиями прудика размером с плавательный бассейн.
— Что я вам говорил? — закричал Рафаэль.
— Мне захотелось сесть на большой лист, — подвывала Джилли.
— Рафаэль… — попыталась вмешаться Сара.
— Иди в дом и заткни уши, если ты этого не можешь слышать! — приказал он.
Он здорово их отчитал и объяснил, что им грозило. Он чрезвычайно живо описал им все ужасы смерти в воде. Когда он закончил, дети были такими притихшими, какими она их никогда не видела. Присутствие двух служанок и пожилой женщины в черном наряде, которая прибежала на шум, заставило Сару придержать язык за зубами.
Рафаэль дал кое-какие распоряжения по-испански, и Джилли с Беном, вымокшие до нитки, были уведены черноглазыми служанками, с трудом сдерживавшими улыбку. Пожилая же женщина осталась с ними.
— Это моя экономка, Консуэло, — мягко пробормотал Рафаэль.
— Buenas tardes, senora (Добрый день, сеньора (исп.). Надеюсь, вы хорошо долетели. — Простое лицо Консуэло было все в морщинках от улыбки.
— Muchas gcacias (Большое спасибо (исп.), Консуэло. Я рада, что приехала, — дрожащим голосом соврала Сара.
— Мы будем пить кофе в зале. — Рафаэль отпустил пожилую женщину наклоном головы, затем взглянул на Сару: — Я вижу, что ты на меня сердишься. Но я считаю, что детям просто необходима твердая рука. Они должны знать, что, если я говорю «нет», то, значит, «нет». Когда же ты говоришь «нет», то временами это означает «может быть», а иногда даже — «да, пожалуйста». Лично я не возражаю против такой нерешительности: это добавляет остроты.
Она еще не пришла в себя и не смогла отплатить ему той же монетой. Вместо этого она молча проследовала за ним на террасу, где он пропустил ее вперед на балкон. Не веря, что все это происходит с ней, она вошла в большую и изысканно обставленную комнату. Ноги ее ступали по потрясающему обюсоновскому ковру с великолепными рисунками пастелью. Вокруг в изобилии стояли элегантные антикварные шкафчики и обитые шелком кушетки. На полированных антикварных столиках с изысканной небрежностью были разбросаны разнообразные objects d'art (Предметы искусства (франц.). Все здесь кричало о богатстве, накопленном еще в давние времена. Коллекции эти собирались поколениями, а по тому, как они хранились, было видно, что ими здесь не очень-то уж и дорожат.
