Кэл встал, ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки; подошел к окну и посмотрел вниз, на лужайку, где завтракали два клерка. Эти дурацкие записочки были одной из многих неразрешимых загадок их бессмысленных отношений. Кэл нервно взлохматил волосы. Почему его так влекло к ней, а ее к нему, хотя они совершенно друг другу не подходили? Почему она так легко цепляла его за самые слабые места? Как ей удалось поколебать прочные устои его жизни за какую-то пару дней? И почему он так испугался ее признания, и почему он пришел в ужас, когда она заверила его, что легко справится с собой?
Кэл выругался, уперся локтем в стекло и прижался лбом к предплечью. Он поклялся себе, что не побежит за ней, не пообещает ей все, что она захочет. Он никогда ничего никому не обещал, в том числе ей, потому что боялся последствий, если не сможет выполнить обещание. Но теперь он понимал, что не сможет не вернуться к ней. И самое страшное в этом было то, что он хотел увидеть ее не только для того, чтобы заняться с ней сексом. Ему очень хотелось убедить себя, что его по-прежнему интересует только секс, но он уже понял, что это неправда.
Кэлу хотелось не только заниматься с Руби сексом. Он хотел быть с ней рядом, говорить с ней, узнавать о ней что-то новое — ее любимый цвет, любимую книгу, любимый фильм, даже за кого она голосовала, хотя он предвидел, что эта тема будет сопряжена с горячими спорами. Он хотел знать, как она училась в школе, когда начала готовить, чего ждала от жизни и своего бизнеса, откуда у нее шрам на правом бедре. Он хотел увидеть ее детские фотографии, узнать все о ее прошлом, о ее настоящем, обо всем, что помогает ей жить, что сделало ее такой сильной, мужественной и в то же время нежной и заботливой женщиной.
Все это было так нелепо, так сентиментально; он всегда презирал людей, которыми двигали подобные стремления. Но теперь эти стремления определяли и его жизнь, и Кэл ничего не мог с этим поделать. Он чувствовал, что между ними ничего не кончено, все только начинается, и он наконец готов что-то пообещать — только Руби, только ей одной.
Невыносимо сильное чувство сделать что-то прямо сейчас сорвало его с места, заставило схватить бумажник и ключи от машины, выскочить из кабинета и стремглав побежать по коридору. Он потерял целую неделю, но теперь ему было все равно, что скажет Руби и чего она хочет. Она сама сказала, что любит его, значит, готова встретить последствия лицом к лицу. И ей не придется ни с чем справляться. Кэл не позволит ей.
— Почему бы нам просто не удвоить порцию и не поменять местами шоколад и кофе? — спросила Руби, водружая на нос очки и отмечая изменения в тетради. — Не за что, Джейми.
Принужденно рассмеявшись, она отклонила традиционное приглашение на свидание от юного менеджера и положила трубку. Легкий флирт с ним больше не доставлял ей никакого удовольствия.
— Удивительно настойчивый малый, — сказала Элла, перемешивающая тесто. — Другой бы уже давно отступил.
Потирая ноющую шею, Руби подумала, что, если бы она однажды не поощрила его, он тоже давно отступил бы. Теперь же ей хотелось только свернуться в клубок и больше ни с одним мужчиной в мире не разговаривать. Потому что единственный мужчина, которого она хотела, не хотел ее. Руби вздохнула и сняла с крючка фартук.
— Пора забыть об этом, Тесс, — устало пробормотала она.
— Кто такая Тесс? — тут же спросила Элла.
Руби посмотрела на нее через плечо:
— Тесс из рода Д'Эрбервиллей, моя нынешняя поведенческая модель, хотя, к счастью для нас обеих, я только что решила, что унылое самокопание слишком утомляет.
— Руби, всего неделя прошла. Потерпи, все пройдет.
Руби слабо улыбнулась:
— Постараюсь.
Но в глубине души она знала, что это никогда не пройдет, потому что она была дочерью своей матери, хоть и отрицала это всю жизнь. Если уж она влюбилась, то это навсегда.
— Давай-ка я испеку еще кексов, — предложила она, подтягивая к себе ингредиенты. — И мы устроим кексовую вечеринку, а потом посмотрим тот новый сериал.
— Отличная идея! — воскликнула Элла, расплываясь в жизнерадостной улыбке, которая, впрочем, в последнее время была немного вымученной.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Я открою, — сказала Элла и вышла.
Руби прошла к холодильнику и вытащила шесть плиток шоколада. Она сделала все, чтобы Элла не очень страдала от ее депрессии. В конце концов, если она привыкнет улыбаться на людях и вообще вести себя как ни в чем не бывало, возможно, рано или поздно она сама поверит, что все нормально.
— Нет, вам сюда нельзя! Неужели вам мало того, что вы уже сделали?!
Услышав крики Эллы, Руби выглянула из-за двери холодильника… и выронила шоколад.
— Что ты тут делаешь? — тихо спросила она, чувствуя, как ноги превращаются в желе.
— Я сказала ему, чтобы он держался отсюда подальше, — заявила Элла.
— Я пришел поговорить, нравится тебе это или нет, — твердо ответил Кэл, с решительным лицом шагнувший к Руби, и крепко схватил ее за руку.
— Что вы себе позволяете?!
— Все в порядке, Эл, — успокоила Руби подругу, собираясь с силами. — Оставь нас одних, пожалуйста.
Элла нерешительно посмотрела на нее, потом яростно — на Кэла.
— Как скажешь. Но если что — зови меня, я рядом.
— Можешь отпустить меня, — сказала Руби Кэлу, когда Элла ушла.
Она чувствовала какое-то странное, отстраненное спокойствие. Он разжал пальцы. Она выслушает его, а потом отпустит.
— Чего ты хочешь?
Вполне возможно, что она заслужила наказание, что это божественное воздаяние за то, что она играла в любовь с парнями, которых на самом деле не любила.
— Как будто ты сама не знаешь, — зло бросил он, гневно глядя на нее. — Ты ворвалась в мою жизнь, разметала ее в клочья, а потом спокойно ушла и оставила меня одного разбирать завалы.
Руби вздрогнула и уперлась руками ему в грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть, впилась пальцами в его рубашку.
— Не понимаю, о чем ты, — прошептала она, чувствуя, как страх и надежда разрывают ее пополам.
— Тогда я тебе объясню, — зарычал он, встряхивая ее и усаживая на стол. — Ты не забудешь меня, Руби, потому что я не дам тебе сделать это.
— Что? О чем ты?
Он резко выдохнул, запрокинул голову и выругался. Руби положила руку на его щеку и заставила снова посмотреть на нее.
— Не смей останавливаться на этом, Кэл, или я тебя убью.
В его глазах она увидела уже не гнев, а глубокую тоску.
— Эта влюбленность… Она, похоже, заразная. Я думаю, нам стоит дать ей шанс. Посмотреть, что будет дальше.
Сердце Руби замерло, глаза защипало от слез.
