— Подбрось ему. — Не глядя на Кристофера, старик спросил: — Вы надолго к нам, мистер…
— Как Лиз скажет, — ответил Кристофер.
— Она скажет.
Непонятно, осуждал отец Лиз или подтверждал, что дочь действительно скажет, когда Кристоферу положено уехать. Старик явно был не в духе. Или в смятении, потому что дочь из одного полымя не вылезла, а в другое полезла…
— На сегодня все, — ни к кому не обращаясь, бросил он.
Старик обождал, пока Нэнси и Кристофер покинут денник, запер конюшню и направился к дому. Нэнси и Кристофер последовали за ним.
Кристофер отправился в свою комнату, лег на кровать и выключил свет. Он слышал, как Лиз, уложив детей, спустилась по лестнице и прошла в кухню. Ее долго не было, и Кристофер начал думать, что она не придет к нему. Но она пришла. Осторожно спросила:
— Ты спишь?
Он ответил не сразу, гадая: если притвориться спящим, что она станет делать?
— Нет, — наконец признался он.
Лиз скинула туфли — каблуки стукнули об пол, — легла рядом и сразу обняла его.
— Крис…
Это была та Лиз, которую он любил, и Кристофер уже не думал, что она что-то скрывает и избегает его. Он признался в своих подозрениях.
— Что же, по-твоему, я скрываю? — удивилась она.
— Не знаю. И отец твой не очень дружелюбен… Я понимаю, я ему чужой…
— У него характер такой, привык быть один или с очень близкими людьми. А еще лучше — с лошадьми.
Кристофер рассказал о свадьбе Стива — хорошо бы им с Лиз поторопиться.
— Ты действительно хочешь жениться на мне?.. — спросила она. И как-то сразу замолчала, будто оборвала недосказанное.
— Хочу, — ответил Кристофер.
Лиз засмеялась.
— Почему ты смеешься?
— Я счастливая.
Кристофер напомнил, что, когда Лиз сторожила чужую виллу, он уже уговаривал ее уйти к нему жить.
— Я не знала, что «уйти жить» — это предложение руки и сердца, — фыркнула она.
Кристофер включил торшер, стоящий рядом с кроватью, и посмотрел на Лиз.
— И поэтому не верила мне?
— Почему же, верила: ты хотел, чтобы я у тебя жила.
Он усмехнулся.
— Хитрая! Вышла из положения!
— Не хитрая, а ученая! — поправила Лиз.
Больше они не говорили о женитьбе. Пока Лиз не получит развод, об этом нечего думать. Она сказала, что ездила в Атланту и была у судьи.
— Я тогда и звонила. А когда поняла, что рядом с тобой мой муж, испугалась и бросила трубку. Я очень боюсь его… Ты его не знаешь. Он уже приходил сюда. Хорошо, меня не было. Угрожал отцу. А будь он в припадке, мог и убить… — Она прижалась к Кристоферу. — Мне кажется, это никогда не закончится. Если бы можно было уехать куда-нибудь далеко…
— Ты и в Африке будешь бояться, что муж найдет тебя. А Нэнси и Рику тоже бежать? Может быть, как-нибудь мы справимся с твоим Лопесом?
— Не знаю. Надеюсь…
Они давно не были вместе, но сейчас, вместо того чтобы любить друг друга, говорили о человеке, которого следовало навсегда забыть.
Лиз помолчала и спросила:
— Ты забрал щенка?
— Конечно. Только теперь он стал совсем большим… Я тогда принес тебе розы, а тебя нет. Вот когда я испугался! Даже розы забыл… Представляешь, Стив отпустил меня, чтобы тебя разыскать!..
— У него хорошая девушка? — спросила Лиз.
— По-моему, да. Я вообще-то не помню ее. Но все равно ты лучше… Знаешь, ночь придумана не для бесед.
Лиз спросила, кого бы Крис хотел: сына или дочь?
— Сына.
— А если будет дочь?
— Все равно, пусть дочь… — Он потянул за шнур выключателя, и торшер погас…
В доме было тихо. Кристофер заглянул в комнату, где накануне они ужинали. На столе стояла посуда. Он отлично помнил, что Лиз вечером убирала. Вошла Лиз, счастливая, в незнакомом ему платье, которое ей шло.
— А где все? — спросил Кристофер.
— Все давно позавтракали. Отец и Нэнси на конюшне, а Рик у приятеля.
— Значит, мы одни?
— Одни. — Лиз засмеялась и покраснела.
Он обнял ее.
— А почему ты покраснела? Я ведь только спросил… — Он сказал это нарочно, чтобы полюбоваться ее смущением. — Я не видел это платье. Оно тебе идет.
— Я купила его в Атланте.
— Серое, которое ты оставила, ждет тебя.
— Я приеду и надену его, — пообещала Лиз.
— Поцелуй меня, — попросил Кристофер.
Лиз оглянулась на дверь и быстро поцеловала его. Он не отпускал ее.
— Крис! — взмолилась она. — Сюда могут войти…
Но лицо у нее было счастливое. Кристофер спросил, у какого судьи она была, он намеревался поговорить с ним, чтобы дело было рассмотрено быстрее. Ему хотелось забрать Лиз и уехать. В доме будущего тестя он чувствовал себя некомфортно. Только одно мирило Кристофера с пребыванием здесь: комната, в которую никто, кроме него и Лиз, не входил.
Лиз назвала фамилию судьи, и Кристофер объявил, что немедленно — нечего тянуть! — едет в Атланту.
Приехав в Атланту, Кристофер взял на вокзале такси. Таксист попался молодой, почти мальчишка, но дело свое знал туго. Пока ехали, он называл Кристоферу улицы, памятники, большие магазины. Знание города и его достопримечательностей считалось достоинством таксиста, поэтому парень выучил все основательно. Увидев ювелирный магазин, Кристофер попросил остановиться.
— Я ненадолго, — сказал он.
Ему захотелось сделать подарок Лиз. Конечно, лучше всего подарить кольцо, но он не знал объем ее пальца. В магазине к нему тотчас подошла продавщица и спросила, чем может помочь. Кристофер объяснил свое затруднение. Продавщица подвела его к витрине с кольцами, предложила выбрать:
— Если вашей девушке понравится, но не подойдет по размеру, вы можете обменять, — сказала она.
Она расспросила Кристофера о внешности Лиз, цвете ее волос, комплекции и характере, словно речь шла о глобальном приобретении. Наконец остановились на тонком колечке с двумя небольшими изумрудами. Продавщица заявила, что у Кристофера отличный вкус…
Заскучавший таксист не скрыл облегчения при виде пассажира.
— Удачно? — поинтересовался он.
— Вроде, — ответил Кристофер, садясь в машину. — Теперь в суд. — И улыбнулся удивлению парнишки.
Доехали быстро. Здание суда, выкрашенное кремовой краской, глядело на площадь широкими окнами.
Секретарь по внутреннему телефону доложила судье Питеру Рейдеру о мистере Кристофере Холдене, который просит принять его. Судья оказался свободен, и Кристофер зашагал по длинному коридору.
Питер Рейдер был опытным судьей. Он специализировался по делам о наследстве, но коньком были бракоразводные процессы. В кругу коллег судья Рейдер хвастал, что, глядя на истцов и ответчиков, может определить, какая из сторон «волки», а какая «ягнята», хотя в его практике встречались случаи, когда оба сутяжника оказывались «волками». Сам судья Рейдер не был женат и не имел детей и считал такое обстоятельство полезным для дела, как позволяющее быть объективным.
