— О чем вы говорите? — Он посмотрел на Вайатта, потом снова на Викки. Сильный юноша исчез, на его месте снова оказался перепуганный и обиженный маленький мальчик, который еле сдерживал слезы. — Почему он говорит, что он мой отец?
Викки глубоко вздохнула и затем произнесла слова, которых боялась много лет:
— Потому что это правда, Ричи. Твой настоящий отец — Вайатт Эдвардс.
— Нет! Ты врешь! — отчаянно закричал Ричи.
Викки вскочила со стула и кинулась к сыну, но он сердито оттолкнул ее и отступил.
Вайатт встал между ними, стараясь привлечь внимание Ричи.
— Ты позвонил мне, потому что решил выяснить все по-взрослому. Ты спросил, какие у меня намерения относительно твоей матери. Но если ты хочешь, чтобы к тебе относились как ко взрослому, то и веди себя как взрослый. Давай спокойно все обсудим, без истерик.
— Вам легко говорить, — всхлипывал Ричи. — Вам-то все давно известно.
Вайатт молча подал Ричи копию документа, чтобы мальчик мог прочесть дату получения.
— Для меня это тоже новость. Я получил факс сегодня сразу же после того, как ты ушел. Мне стало известно об этом не более получаса назад.
Ричи посмотрел на Викки. Казалось, он собирается что-то сказать. Затем он резко повернулся и молча выбежал на улицу.
— Нужно остановить его, Вайатт! — в панике закричала Викки и кинулась к двери. — Нужно, чтобы он понял…
Вайатт остановил ее, схватив за руку.
— Пусть идет, Викки, — мягко сказал он. — Он обижен, смущен, разгневан. Ему нужно время подумать и успокоиться. Пусть сам все решит. — Он тряхнул головой. — Мне было очень трудно понять произошедшее, а ведь мне уже тридцать семь. Представляю, каково ему.
Вайатт со вздохом опустился на диван. Главное выяснилось, но нерешенные вопросы остались.
— Я не понимаю, Викки, — заговорил он, — как ты могла так поступить со мной? Вся жизнь моего сына прошла без меня. Его первые шаги, первые слова, первые оценки в школе… Я не учил его играть в футбол, не ходил с ним в походы… Не делал всего того, что и мой отец не делал для меня. А я всегда надеялся, что у меня-то с сыном будут другие отношения. Ты лишила нас всего этого. — Он посмотрел на ее побледневшее лицо. — За что, Викки? За что?
— За что? А как я могла сказать тебе обо всем? Тогда бы мне пришлось раскрыть правду Ричи. У него ведь тоже есть права.
— Тогда почему ты не сказала нам обоим?
Викки разозлилась.
— Пока ты не появился в моей жизни две недели назад, у меня не было причин говорить. А потом я считала, что ты сам лишил себя отцовских прав. Разве ты забыл?
Он напрягся, но старался говорить спокойно.
— Это я могу понять, но я не понимаю, почему ты не сказала мне об этом в субботу? Мы занимались любовью, признались друг другу в своих чувствах, но ты все равно скрыла от меня, что Ричи мой сын.
По щекам Викки текли слезы, но она старалась не расслабляться.
— А ты думаешь, моя душа не рвалась на части? Сказать тебе и ждать, примешь ли ты меня и моего сына или нет? А если бы ты отвергнул нас? Что тогда? Нам здесь не жить. Или сначала рассказать Ричи, чтобы он возненавидел меня? — Гнев душил ее. — У тебя все слишком просто! — усмехнулась она. — А как я могла сказать такое собственному сыну? — Она повысила голос, и слезы еще сильнее потекли по ее щекам.
Вайатт не знал, что ответить. Он не знал, как утешить ее. Но Викки и не ждала ответа.
— Представь, как я присела бы рядом с ним на диванчик и ласково бы начала: Ричи, ты помнишь того прекрасного человека, которого ты считал своим отцом? Так вот, на самом деле это не твой отец. Тот добрый и любящий человек, который растил тебя, заботился о тебе, любил тебя, как своего собственного сына, не твой отец. Забудь его, потому что он не был твоим отцом, это все ложь!
Она сквозь слезы посмотрела на него.
— Скажи мне, Вайатт, — что я могла сказать сыну? Что человек, который дал ему уютный и надежный дом, который делал его жизнь интересной, больше не должен существовать в его памяти и сердце? Человек, который ни разу не заставил меня чувствовать себя неловко или испытывать чувство вины… — Она всхлипнула. — Теперь я все испортила. Мой сын ненавидит меня… ты меня ненавидишь… — Она не могла больше продолжать. Сбылись все ее страхи. Она повалилась на диван, закрыла лицо руками и зарыдала. Никогда в жизни ей не было так плохо.
Вайатт не знал, что делать. Он молча смотрел на нее, на то, как сотрясалось ее тело, как она закрывала лицо руками. Викки была такой беззащитной. Он пришел сюда, чтобы наказать ее, а теперь не мог видеть ее слез и страданий. В этот момент она, как никто другой, нуждалась в заботе, любви и поддержке.
Несколько секунд он мучительно боролся с собой, но, в конце концов любовь взяла верх, и он нагнулся к ней и нежно обнял, пытаясь утешить и забрать всю ее боль.
— О, Викки. — Он продолжал ее обнимать, целуя в лоб. — Как я могу тебя ненавидеть? Ты же все прекрасно знаешь.
Она подняла на него полные слез глаза.
— Почему я должна тебе верить? Что я знаю?
— Викки. — Он постарался найти более удобную позу. — Ты меня любишь? — Затаив дыхание, он ждал ответа.
— А что это меняет? Я все разрушила. Люди, ради которых я живу…
— Я люблю тебя, Викки, — тихо сказал Вайатт. — Я всегда любил тебя. И буду любить.
— Ты впервые говоришь мне об этом, — еле слышно прошептала она.
— Тогда я во всем виноват, — мягко ответил Вайатт. — Может быть, если бы я признался тебе в любви в ту нашу первую ночь на пляже, ничего бы не случилось, и мы с самого начала были бы одной семьей… Ты, я и Ричи…
Она покачала головой и попыталась высвободиться.
— Столько всего произошло…
Он еще крепче прижал ее к себе.
— Ты так и не ответила на мой вопрос. Ты меня любишь?
— Я всегда любила тебя, — пролепетала она.
— Тогда все устроится.
— А как же мой отец? — раздался голос Ричи. Они оба не заметили, как он вернулся. — Его ты когда-нибудь любила?
— Ричи… — оторопела Викки. — Я не знала, что ты здесь. Когда ты вернулся?
— Я и не уходил. Так как насчет моего отца? — не скрывая злости, повторил он.
Вайатт поднялся с места.
— По-моему, вам надо поговорить наедине. Если вы сами не хотите, чтобы я остался. — Он обернулся к Викки.
— Думаю, тебе лучше уйти.
— Я позвоню позже. — Он ободряюще улыбнулся ей, легонько пожал руку и вышел.
Уже по дороге домой он немного успокоился. Вопросы, один сложнее другого, вертелись в голове. У него есть сын, но примет ли он его как отца? Ричи сейчас зол, обижен и растерян. Было очевидно, что мальчик очень любил Роберта, который воспитал его. И нельзя лишать ребенка таких воспоминаний.
