— Здесь мы кормим их ужином, — сообщил Джо. — Старина Билли, ну тот, который был здесь за старшего — его, бедолагу, совсем ревматизм скрутил, — всегда чего-нибудь готовил, и, надо сказать, очень даже неплохо. Даже я частенько с удовольствием ел его стряпню. А я в основном занимаюсь тут уборкой да мелким ремонтом, подрабатываю в общем. Вообще-то я наборщик, работаю в местной типографии, но там работа ночная, а здесь я днем, да и то не каждый день.
Дерек в отчаянии подумал, что если не остановить этот словесный поток, то он будет течь до бесконечности, а ему еще предстоит со многим разобраться.
— Замечательно, Джо. Итак, насколько я понимаю, обязанность по приготовлению пищи лежит на мне. Но проблема в том, что в отличие от старины Билли стряпать я не мастак.
— Так это не проблема, — жизнерадостно сообщил Поляк Джо. — В кладовой приличный запас консервированных бобов, фасоли, спаржи. Есть еще ветчина, рыбные консервы и супы быстрого приготовления. Открываешь несколько банок, содержимое суповых коробок заливаешь кипятком — и все дела. — Джо провел его в кладовую и показал, где что лежит, затем они снова вернулись в кухню. — Теперь о наших правилах: во-первых, никакой дури; во-вторых, никаких женщин; ну и, в-третьих, громкая музыка и бурное веселье тоже не разрешаются.
— Бедняги, — посочувствовал бездомным Дерек. — Нельзя сказать, что им тут весело живется.
Поляк Джо усмехнулся.
— Так у нас тут не развлекательный центр, мистер Логан, уж простите. Наше дело — обеспечить их раз в день едой и кровом на ночь. Остальное — увольте. Нам тут не нужно никаких осложнений, если вы понимаете о чем я.
Дерек согласился, что это вполне разумно.
В двух комнатах, отведенных под спальни, стояли доисторические кровати с железными ржавыми спинками и потемневшим от времени и долгого использования бельем. Одеяла были довольно потертые, но не дырявые. В одной из спален даже имелся старый продавленный диван.
Заметив скептический взгляд Дерека, Джо сказал:
— Мебель, естественно, со свалки. Иногда люди покупают себе новую мебель, а нас просят забрать их старую, чтоб не тащить на свалку. И им меньше хлопот, и нам кое-какие вещички бывают не лишними. Не отель «Плаза», конечно, но какое-никакое убежище от непогоды, особенно если дождь или холодно. Идемте покажу душевые.
Душевые кабинки являли довольно убогое зрелище с их проржавевшими трубами и облупленной краской на стенах. Но больше всего поразило Дерека, что в ночлежке нет ни радио, ни телевизора.
— Да был тут старенький телевизор, но сломался пару недель назад, другого пока нет, — пояснил Джо.
В скором времени начали прибывать люди. Джо вызвался в первый день помочь Дереку. Он делал записи в регистрационной книге, а Дерек объяснял всем вновь прибывшим, что, прежде чем сесть за стол, они должны помыться, и вручал им старенькие полотенца и кусок мыла. Те согласно кивали и отправлялись в душ.
Рядом с душевыми стояло несколько больших картонных коробок, в которых грудой лежала одежда, отданная горожанами, и в которых каждый бездомный мог покопаться и выбрать что-нибудь для себя.
Взрослые мужчины с детским воодушевлением рылись в куче старой одежды, а Дерек думал о своих костюмах, рубашках и галстуках от-кутюр, висящих в гардеробной его денверского особняка, и ему стало не по себе. Правда, он тоже не всегда был так богат и еще не забыл того времени, когда их семья жила более чем скромно, но то, как жили эти люди, было просто ужасно.
— Ну как вам работенка, мистер Логан? — поинтересовался Поляк Джо перед уходом.
Дерек невесело улыбнулся.
— Не думаю, что это то, чем я хотел бы заниматься, — ответил он. В ту ночь, лежа на узкой койке в маленькой комнатке, предназначенной для персонала, он долго не мог уснуть, одолеваемый грустными мыслями.
На следующее утро, когда Дерек вернулся в дом Оливии, она сразу провела его на кухню, вручила чашку кофе и большой гамбургер.
— У тебя усталый вид, — заметила она, сидя напротив него за столом. — Плохо спал ночью?
— Да почти совсем не спал, — пожаловался Дерек.
— А я как раз затеяла уборку в твоей квартире. Хочешь отдохнуть у меня?
Дерек нахально ухмыльнулся, отчего по телу Оливии пробежала дрожь желания.
— Надеюсь, это предложение?
— А ты сам как думаешь? — игриво проворковала Оливия, провокационно покачивая бедрами, когда вела его к своей комнате.
Едва они вошли и закрыли дверь, как Дерек заключил ее в свои объятия и поцеловал долгим поцелуем.
Когда он с неохотой оторвался от ее губ, она озабоченно заглянула ему в лицо.
— Дерек, ты устал. Может, вначале поспишь немного? А я пока закончу уборку.
— И ты полагаешь, что я смогу уснуть после того, как ты всю дорогу зазывно виляла передо мной своей соблазнительной попкой?
Оливия покраснела.
— Наглец! И вовсе я не виляла, — с притворным возмущением она шлепнула его по плечу.
— Значит, мне показалось?
— Вне всякого сомнения, мистер Логан, — чопорно заявила она, пряча улыбку.
— Ну погоди, дерзкая девчонка, — прорычал он, — я покажу тебе, как меня дразнить. — Он подхватил ее на руки и понес к кровати. — Я тебя проучу.
Оливия крепко обхватила его за шею, приблизила свои губы к его губам и хрипловато прошептала:
— Пожалуйста, мистер Логан, проучите меня, очень вас прошу. Я умираю от нетерпения.
Возбужденный до крайности ее соблазнительными словами и тоном, он бросил ее на кровать.
Ее глаза стали огромными и чувственными. Улыбка, приоткрывшая губы, была лукавой и восхитительной.
У Дерека голова шла кругом. Он повалился на нее и сгреб ее в охапку. Он не мог думать ни о чем и уже не мог управлять своим телом. Но не было никаких заученных движений — лишь чистая, идеальная гармония тел, рук, губ, стремящихся к высшему наслаждению.
Мягкость ее кожи не переставала восхищать его. Когда его губы коснулись живота Оливии, это было все равно что коснуться атласа, почувствовать его гладкость. Каким-то образом ее одежда исчезла — хотя он и не помнил каким, — и его тенниска куда-то испарилась.
Оливия была сладкой на вкус. Он никак не мог насытиться ее ртом, хотя ее ноги обвились вокруг него, и жар тела заставил его вскрикнуть от остроты желания. Ловкие пальцы расстегнули его джинсы, и он почувствовал, как ее руки гладят тугие, крепкие мышцы его ягодиц.
— Оли, сладкая моя, — горячо прошептал он, ослепленный силой своих эмоций.
Сильнейшая дрожь пробежала по нему, за ней другая, когда она просунула руку между их телами и коснулась его. Ждать он больше не мог.
