Федерико вышел из комнаты, стараясь подавить волну зависти, поднимавшуюся в нем. Ему легко было представить, какой могла бы быть его жизнь с Пиа в недалеком будущем. Он лежит рядом с ней, их головы соприкасаются. Мальчики уснули, обсуждая приключения, какие ждут их завтра. Он убирает с лица ее непослушные светлые волосы и смотрит в зеленые глаза. Прощальный поцелуй «спокойной ночи». Или утренний «доброе утро». Наблюдать за ней, заботиться о ней, как Антонио о Дженнифер…
Он шел в детскую и ворчал на себя. Он не просто находил Пиа внешне красивой. Ему нравились ее светлая кожа и глаза, далекие от дипломатичного равнодушия. Она на сто восемьдесят градусов отличалась от богатых, тщеславных женщин, которые мечтали войти в его жизнь. Пиа, когда она позволяла себе расслабиться, сверкала остроумием. Она хотела помочь всему миру, такое у нее большое сердце. А ее разум будет бросать ему вызов каждый день их совместной жизни.
Чем больше он думал, тем яснее становилось, что никогда он не захочет другой женщины. Хватит той ошибки, которую он сделал, женившись на Лукреции. Он хотел Пиа. Отчаянно. И на этот раз не будет оглядываться на общественное мнение.
Он знал, что ее тоже влечет к нему. Она даже признавалась в этом. И потом, ни одна женщина не целовала его так, как она. С такой страстью.
Но что же ее так глубоко напугало?
Его озадачил панический взгляд, который мелькнул у нее на лице, когда он вошел в палату Дженнифер из лавки с подарками. Он принес по надувному медведю в каждой руке. Один для новорожденного, другой для мамы. Его так поразило, что невестка уже родила, что он обошел Пиа своим вниманием. Потом она неожиданно исчезла, и он испытал мучительное разочарование. Она не только отвергла его предложение. Она отказывалась находиться с ним в одной комнате. Это причиняло ему почти физическую боль.
Он прошел мимо стола, где собрались сестры, и, показав им жестом, чтобы не поднимали шума, направился в детскую. И увидел ее. Она склонилась над плетеной кроваткой, где лежал новорожденный принц.
Она стояла спиной к нему. Медсестра с интересом посмотрела на него. Не желая беспокоить Пиа, он жестом попросил сестру ничего не говорить. Она кивнула и переключила внимание на Пиа.
— Вы можете взять его на руки, — сказала она на итальянском с акцентом Сан-Римини. — Принцесса разрешила.
— Ох, нет, он в кроватке выглядит таким счастливым, — прошептала Пиа на своем мягком и мелодичном итальянском. Напряженная спина выдавала ее нервозное состояние.
— Это будет практикой перед крещением. — Медсестра ласково улыбнулась. — Принцесса сказала, что вы будете крестной матерью. А новорожденному нравится быть на руках. — Девушка показала на кресло-качалку в углу возле ряда кроваток для новорожденных; в некоторых спали дети. — Садитесь сюда. Я подам вам его.
Пиа помедлила, потом неуверенно села — все еще спиной к Федерико.
— Я не очень умею обращаться с детьми.
Медсестра поправила одеяльце на большеглазом малыше и положила треугольник, похожий на пирожок буррито, в руки Пиа.
— Не беспокойтесь, синьорина. Я знаю, вы ему понравитесь.
— Дело не в этом. — Голос Пиа дрогнул от страха. — Я могу уронить его.
— Не под моим наблюдением. — Медсестра опустилась в кресло напротив. — Вы все делаете прекрасно. Посмотрите, он пытается высвободить руки, чтобы достать ваш палец.
Федерико наблюдал, как медсестра ласково разговаривает с Пиа и малышом. Пиа осторожно откинулась назад на деревянные планки кресла-качалки.
— В книгах беременность и роды выглядят легкими, — услышал он слова Пиа.
— Для всего нужна практика, — глубокомысленно заметила сестра. — И вы привыкнете. И ребенка не уроните.
Пиа глубоко вздохнула, но ничего не ответила.
Не сказав ни слова, Федерико вышел из детской.
— Ваше высочество, первое интервью ждет вас через полчаса. Крещение в одиннадцать утра. Затем у меня три кандидатки в няни, назначенные на этот полдень. Вас не интересует обзор их резюме?
Федерико оторвал взгляд от письменного стола, где гора корреспонденции ждала своего рассмотрения. Он снова позволил себе погрузиться в мечты — редкая, почти недоступная роскошь. В прошлом такого с ним не случалось. Но он не мог устоять перед образом Пиа, возвращавшей ему поцелуи. И другой Пиа, которая уходит от него.
Он вернулся к реальности. Взял резюме, пролистал их. Даже если с Пиа получится так, как он надеется, надо побеседовать с кандидатками на должность няни. Встреча с очередной группой нервных молодых женщин не обещала ничего положительного. Каждая попытается убедить его, что именно она будет лучше заботиться об Артуро и Паоло, именно она будет оказывать на детей позитивное влияние. И этим напомнит, насколько отличается от всех кандидаток Пиа. Напомнит и его фиаско: он не сумел убедить ее остаться.
За прошедшую неделю он почти не видел Пиа. Но со слов Антонио знал, что она планирует улететь в Африку сегодня ночью, после крестин принца Энцо.
— Ваше высочество, могу я помочь вам?
— Простите, я отвлекся. — Федерико моргнул.
— Я вижу. — Теодора вскинула брови. — Может быть, вы предпочитаете, чтобы я провела предварительное собеседование? Это сузит для вас поле изучения. Я буду счастлива это сделать.
— Нет, по-моему, этого делать не стоит, — покачал он головой.
Секретарша направилась к своему столу. Он остановил ее, потому что ему пришла в голову новая идея.
— Теодора, когда сегодня вечером предполагается закончить интервью?
— Примерно в шесть часов. Так, чтобы вы, если пожелаете, могли провести вечер с сыновьями. Принцесса Изабелла предложила забрать мальчиков после крестин, на время вашего собеседования с кандидатками.
Он постучал карандашом по столу. Это будет грубо, но…
— Еще не поздно перенести интервью на завтра? У меня есть срочное дело. И, возможно, понадобится свободный вечер. — Он изложил ей свой план и спросил: — Хорошо?
Теодора на долю секунды растерялась, но быстро пришла в себя и кивнула, будто в его плане не было ничего чрезвычайного.
— Конечно, ваше высочество. Думаю… думаю, принцесса Дженнифер уже распорядилась о размещении, но…
— Позвоните Софи и устройте, как я прошу. Только, пожалуйста, не говорите синьорине Ренати. Я хочу сделать ей сюрприз.
Или, если быть точнее, не позволить ей ускользнуть от него. Прежде чем уехать навсегда, она должна посмотреть ему в глаза.
Пиа переминалась с ноги на ногу на старинном мраморном полу, слушая и почти не слыша, как священник говорил собравшимся членам семьи ди Талора о том, что рождение Энцо — это благословение его родителям и стране, которой он будет когда-нибудь править.
