Увидев стоящего на пороге Кегни Брука, очень удивилась.
— Бог мой, сержант! — озорно воскликнула Дебора. — Надеюсь, вы не арестовывать меня приехали?
Тот улыбнулся, но улыбка получилась вымученной. Это ее насторожило.
— Что-нибудь случилось?
Стало заметно, как ему не просто сразу ответить.
— Кое-что произошло… ночью на ферме Палмеров.
У Деби все похолодело внутри.
— Надеюсь, не с Бартом?
— Нет, он в порядке. Старую хозяйку увезли в больницу…
— Господи, что же там произошло?
— Урсула вернулась из гостей и обнаружила, что горит сарай, а стены дома измалеваны мерзкими надписями.
— Какой ужас, — простонала Деби. — Барт говорил, что Урсуле звонили и угрожали. Наверное, это выходка того же негодяя!
— Палмер так и думает, — сухо произнес сержант. — К сожалению, речь идет не только о материальном убытке, он не столь велик, сколько о моральной травме, вызванной всем происшедшим. Урсула боится, что мерзавец ни перед чем не остановится, коли уж и собаку не пощадил.
— А что с Райтом?
— Он сгорел!
— Бедняга!.. Представляю горе Урсулы.
— Приятного мало, вот сердце и не выдержало.
— Но ведь она поправится, врачи помогут?
— Надеюсь… Барт боготворит ее и ни перед чем не остановится, чтобы наказать виновника.
— Представляю… Я хорошо знаю его темперамент.
— Вот в том-то и дело! Сгоряча Палмер может кучу глупостей натворить.
— Я должна немедленно поехать и увидеться с ним.
— Э… мне кажется, что в данный момент это не совсем правильно, Дебора. Дайте ему возможность немного успокоиться, а мне — найти настоящего преступника.
— Что значит «настоящего преступника»? — воскликнула Деби и тут же осеклась. Страшная догадка, почему полицейский появился именно в их доме и в чем истинный смысл его последних слов, привела ее в шок.
— Боже мой, Барт думает, что это сделали мы, Фарроу?.. Вот зачем вы здесь!
— Не вы лично, Дебора… Ему кажется, будто к этому мог оказаться причастен ваш отец. Лично я не верю, что Гудвин замешан, но обязан побеседовать с ним по долгу службы.
— Да, понимаю, — выдавила Деби. — Утешаюсь одним — вам, как и мне, прекрасно известно, что он не способен на такой поступок.
— Кто это там не способен совершить поступок? — послышался сзади веселый голос Хильды, спустившейся в кухню.
Сержант вкратце объяснил ей ситуацию. Мачеха, возмущенная до предела, требовала не беспокоить хозяина дома по такому поводу, учесть хотя бы, как тот болен. Однако Кегни Брук настоял…
Дебора, совершенно потерянная, поднялась к себе в комнату. Время остановилось для нее. Она шагала из угла в угол, зачем-то пробовала застегнуть замок туго набитого чемодана, о который то и дело спотыкалась, а потом схватила ключи от машины и ринулась во двор.
Мачеха догнала ее у дверей гаража.
— И куда это ты, позволь спросить, собралась?
— Мне нужно увидеться с Бартом.
— Ага, понимаю, уже переметнулась. Приняла сторону Палмера, а не сторону собственного отца и своей семьи.
— Хильда, о чем ты говоришь? Мы с Бартом любим друг друга…
— И давно ли? — съехидничала та. — Со вчерашнего вечера?.. Не смеши! Ты способна любить только себя, дорогая, а он — без лишних проволочек залезть к тебе в трусы. И как? Он оказался половчее бедняги Мура?..
Дебора пришла в ярость.
— Скажи, Хильда, ты такой стервой родилась или всю жизнь училась этому искусству?
— Я просто говорю то, что думаю.
— Тогда позволь мне тоже сказать правду. Боюсь, она нелицеприятна… Я хорошо относилась к тебе, даже поначалу радовалась, когда папа нашел себе пару после долгих лет одиночества. Но теперь вижу: вовсе не любовь двигала тобой, ты оказалась одной из тех расчетливых вдовушек, которые выходят замуж ради денег и благополучной, спокойной жизни и превращаются в исчадия ада, если что-то вдруг складывается не так.
Ты ведь не предполагала, что тебе придется долгое время ухаживать за больным мужем, не так ли? И уж меньше всего хотела существовать под одной крышей с его взрослой дочерью, мешающей тебе жить так, как ты привыкла. Глядь, и от вечной любви к моему отцу, о которой ты столько твердила, ничего и не осталось.
— Это неправда! — яростно запротестовала Хильда, и лицо ее покрылось красными пятнами. — Я люблю твоего отца. И он когда-то любил меня. Всегда советовался со мной, полагался на мое мнение, прислушивался… Но потом в доме появилась его бедная, несчастная доченька! И обо мне вдруг забыли, только Деби, Деби, Деби! Ты у меня его украла!.. Когда с Гудвином случился удар, я надеялась, что стану ему снова нужна, смогу ухаживать за ним. Но нет, для этого наняли слугу, хотя я справилась бы сама.
— Папа опасался, как бы тебе не было тяжело.
— А ты чего опасалась, когда, приехав в дом, тут же переключила на себя все внимание Гудвина? Вы часами разговаривали, а я почти лишилась такой возможности… Уже давно никто здесь со мной ничем не делится… Я не вижу ни любви, ни уважения. Стоит ли удивляться, что я превратилась, как ты выражаешься, в стерву?
Хильда зарыдала. И эти слезы до глубины души тронули Дебору. Она вдруг прекрасно поняла — мачеха ревнует. Искренне, страстно, а внешне выражается это в злобе. Как же не догадалась об истинной подоплеке их с Хильдой конфликта? Ей стало стыдно за себя.
— Прости меня, пожалуйста. Не знаю, что и сказать в свое оправдание… Папа любит тебя, — попыталась она утешить мачеху. — Вот увидишь — все наладится, как только я сегодня перееду.
— Ты переезжаешь?
— Да. В коттедж на Холодном ручье.
— Гудвин расстроится, — утирая слезы, пробормотала та. — И, вероятно, станет винить меня. Скажет: из-за тебя Деби сбежала.
— Нет, не станет. Вечером я ему объяснила, почему хочу пожить самостоятельно. Он все понял.
— Ему сказала, а мне нет. Что ж, очень типично. Я ничто, со мной не обязательно считаться, делиться планами…
— Успокойся, пожалуйста. Вспомни хотя бы — несколько минут назад я совершенно откровенно призналась, что немедленно еду к Палмеру… Веришь ты мне или нет, Хильда, но я никуда не переметнулась. Я люблю Барта и хочу выйти за него замуж… В сложившейся ситуации мне просто необходимо поехать на ферму и постараться убедить его, что мы не имеем к произошедшему ночью никакого отношения, что Фарроу не преступники!
Красные пятна на лице мачехи сменила мертвенная бледность.
— Это ты так формулируешь или сержант? — чуть запинаясь, спросила она.
— А как же еще?.. Сожгли сарай с собакой, до полусмерти довели бедную старуху.
— Ужасно… ужасно… — Теперь, казалось, Хильда вот-вот лишится чувств. — О Боже…
