Валери прижала руку к сердцу, внезапно почувствовав боль в груди. Где Коул был раньше, когда она действительно нуждалась в этих словах? Почему он не произнес их пять лет назад?
— Вот твой кофе. — Арнольд появился рядом с ней и протянул ей чашку.
— Спасибо, — прошептала Валери.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Она удивленно взглянула на него. Арнольд, снова пристроившийся у ее ног, выглядел как побитый пес. В его грустных глазах тоже стояли слезы, но, как настоящий мужчина, он не мог позволить себе заплакать. Валери ощутила острый приступ вины. Она мучила человека, который относился к ней с искренней теплотой. Зациклившись на собственных переживаниях, она совсем забыла о его чувствах.
— Со мной все в порядке. — Валери заставила себя улыбнуться.
— Неправда. Ты мучаешься сама и мучаешь меня. Это неправильно. Мне казалось, что ты действительно доверяешь мне. Раньше ты всегда говорила о своих проблемах. Да, сейчас нетипичная ситуация — ты не можешь выбрать из двух мужчин одного, но…
— Что ты сказал? — Она поспешно поставила чашку на блюдце, чтобы не пролить кофе.
— А разве я не прав? Валери, я ведь все вижу. И понимаю тебя, хотя мне ужасно больно. Коул был твоей первой любовью. И ты его так и не забыла, хотя ему совершенно нельзя доверять. А я — лишь удобный вариант, но ты уже согласилась выйти за меня замуж. Перед тобой действительно непростой выбор. Пойти за любовью, подобной хождению по краю скользкой пропасти, или предпочесть спокойную семейную жизнь, которая не преподнесет тебе никаких сюрпризов вообще.
Валери поняла, что отпираться бессмысленно. Она слишком уважала Арнольда, чтобы продолжать его обманывать.
— Прости, — жалобно произнесла она и погладила его по плечу. — Ты во всем прав. Я запуталась и не знаю, как мне поступить.
— Тебе нужно время, чтобы все обдумать, — кивнул Арнольд. — Я согласен подождать.
Она недоверчиво сощурила глаза.
— Ты не хочешь поставить точку прямо сейчас? Не порвешь со мной? Не отменишь помолвку?
— Мы и так помолвлены. — Он посмотрел на ее левую руку. — Кстати, кольцо тебе очень идет.
— Мы же не о кольце сейчас говорим!
Арнольд опустил голову, немного помолчал.
Ему было трудно говорить и еще тяжелее — принимать решения, которые, скорее всего, приведут к тому, что Валери сделает выбор в пользу Коула.
— Я не стану за тебя бороться.
— Что? — потрясенно переспросила она.
Он посмотрел ей в глаза и покачал головой.
— Да, не стану. Я так решил. Видишь ли, я слишком сильно люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной или без меня.
— Но так не поступают! — Валери при всем желании не могла этого понять. — Если хочешь чего-то или кого-то добиться, нужно вырывать свою победу зубами.
— Так поступила бы ты, — с улыбкой произнес Арнольд, — потому что у тебя боевой характер. Я все же старше тебя и опытнее. И давно понял, что эгоизм до добра не доводит. Я мог бы тебя соблазнить дорогими подарками или красочными обещаниями, но мне хочется, чтобы ты приняла решение, прислушавшись к голосу сентиментального сердца, а не меркантильного разума. Я также хочу, чтобы ты через много лет могла себе честно сказать: да, я сделала правильный выбор. И не мучилась бы больше сомнениями. Надеюсь, ты хотя бы попытаешься понять меня.
Он ушел на противоположную сторону комнаты, чтобы присоединиться к компании братьев Валери и их невест. Валери крепко задумалась. Она не смогла бы жить по принципам Арнольда. Как это: отпустить человека, которого любишь, и не бороться за него? Желать ему счастья, зная, что он никогда с тобой не будет?
Наверное, это и есть высшая, чистая любовь, о которой столько говорят, решила Валери. Кто бы мог подумать, что Арнольд способен на такие чувства? Кто бы мог подумать, что такая любовь, основанная на самопожертвовании, вообще существует?! Я бы скорее поверила в то, что я безразлична Арнольду. И в то, что он с легкостью отпустит меня и найдет себе новую пассию, если я предпочту ему другого. Однако я уверена, что Арнольд говорил искренне…
Через десять минут Валери заявила, что у нее разыгралась мигрень, попрощалась со всеми и ушла к себе в комнату, услышав ядовитые слова Эдварда:
— У нашей сестренки поразительно часто стала болеть голова. Не показать ли Валери доктору?
В спальне она легла на кровать, обняла медведя и долго лежала без сна, пока гости не разошлись по домам, а братья — по своим комнатам. Когда часы в гостиной пробили полночь, Валери, заслышав далекий перезвон, тихонько вышла в коридор. В доме было тихо, в соседней комнате как всегда громко храпел Росс.
— Не завидую я Нэнси, — усмехнулась Валери и направилась к лестнице.
Она совсем ничего не ела за ужином, и теперь ее мучил голод. Валери пробралась на кухню, закрыла дверь и кинулась к холодильнику. Вскоре на столе очутились холодная курица, ветчина, остатки овощного салата и наполовину полная бутылка вина. Валери потерла руки, предвкушая сытный поздний ужин, и вдруг услышала тихий стук.
— Кто там? — испуганно произнесла она.
Дверь отворилась, и в кухню вошел Коул. Он был в старых джинсах Джаспера и выцветшей футболке Росса с Микки-Маусом на груди.
— Ты разве не уехал? — удивилась Валери.
Коул усмехнулся.
— Мне не захотелось ехать в гостиницу, тогда как в этом доме есть очень уютная гостевая спальня.
— Сьюзен тоже осталась? — не без издевки спросила Валери.
— Нет, я отправил ее на такси домой, хотя она всеми силами пыталась затащить меня к себе.
— И почему же ты не поддался? — Валери уселась за стол, потому как не могла больше слушать завывания своего голодного желудка.
— Мне не нравится, когда женщина сама на меня вешается.
— Ах, скажите пожалуйста! Так ты охотник? Желаешь завоевывать женщину?
— Скорее брать измором, — недвусмысленно пошутил он, очень выразительно посмотрев в декольте платья Валери.
— На некоторых такая тактика не действует.
— Я таких еще не встречал. — Он уселся на соседний стул, оказавшись в опасной близости от Валери. — Решила перекусить перед сном? Разве ты не беспокоишься о своей фигуре?
— Лишняя пара килограммов мне не повредит.
— Надеюсь, ты не будешь против, если я к тебе присоединюсь?
— А ты голоден? Мне казалось, что лишь я не могла нормально есть за ужином.
— Вообще-то я тоже не сумел насладиться кулинарными творениями Одри — моя правая рука была занята.
— Орудовал бы левой.
— Боюсь, Сьюзен заметила бы подвох. Она, конечно, дура, но рисковать мне не хотелось.
