– Может, ты и считаешь, что повязан, но одно дело ты, а совсем другое – я. У нас с тобой совершенно разные мотивы. Твои мотивы я понять не могу. Ты находишь преступников и обезвреживаешь их. Ты есть то, что ты есть. Это твоя работа, и тебе никуда от нее не деться.
– Сейчас все не совсем так, как ты говоришь, Миган. На сей раз это больше чем работа, это жизнь.
– А мне этого не нужно, Барт. Пойми, мне сейчас не до того.
Барт поморщился и вздохнул.
– Чего ты боишься, Миган? Убийцу или то, что тебе понравилось, как я поцеловал тебя?
– О, Барт, ради Бога, не начинай. – Она попыталась вырваться, но он не отпускал ее. – У меня сейчас в голове одно: этот ребенок и как его сохранить.
– Значит, у нас одни и те же мотивы. Я думаю о вас двоих и знаю, что ни один из вас не может быть в безопасности, пока человек, желающий вашей смерти, не будет мертв или за решеткой.
Залив сверкал под ярким солнцем как алмазные россыпи, а у нее внутри царил холод, словно кубики льда начали таять, а потом смерзлись в ледяную глыбу.
– У меня есть план, но, для того чтобы его осуществить, мы должны оставаться здесь. Ты не должна и шагу сделать из этого дома.
– Я буду как в тюрьме.
– А то, что предлагаешь ты, разве не то же самое? Вдали от всего близкого и знакомого, от друзей, от врача. Вдали от человека, который заботится о тебе и готов сделать все возможное и невозможное, чтобы защитить тебя. – Он обнял ее и прижал к себе, насколько позволял ее живот.
Ледяная глыба начала в ней таять. Тепло растекалось по всему телу, а вместе с ним приходила сила и решительность. Будто Барт буквально вливал все это в нее.
– Давай сначала выслушаем твой план, – сказала она, понимая, что он уже победил.
– С удовольствием.
Барт отставил в сторону пустую тарелку. На ее место он положил лист бумаги, расчерченный на три столбца.
– В первом столбце у нас известные факты. – Он постучал кончиком карандаша с ластиком по бумаге. – Номер один. Джошуа Карауэй семь недель назад сбежал из тюрьмы. Прошлой ночью его повязали в Иллинойсе, и сейчас он на пути в свою тюрьму.
Неудивительно, что он не спал всю ночь. Он, оказывается, рисовал схемы и составлял списки, подумала Миган.
Она встала и отнесла тарелки в раковину.
– Продолжай. Я лучше воспринимаю, когда у меня руки заняты.
– Факт номер два. Бен и Джеки Брюстеры погибли в результате взрыва в их доме пять недель назад.
– Я вижу, ты не упоминаешь о том, что, по твоему мнению, взрыв был подстроен.
– Это в столбце предположений. Факт три. Соседка Брюстеров рассказала мне, что некая суррогатная мать должна родить ребенка, биологическими родителями которого являются Джеки и Бен.
– И эта же соседка призналась, что говорила об этом кому-то еще? – Она держала тарелку Барта под струей холодной воды, смывая с нее щеткой остатки еды.
– Женщина еще не оправилась от шока, когда я с ней разговаривал. Она выложила мне все не подумав, а значит, точно так же могла сболтнуть лишнее еще кому угодно.
Миган кивнула, как бы соглашаясь с железной логикой его рассуждений.
– Факт четвертый, – продолжал Барт. – На кабинет врача-гинеколога, у которого Джеки состояла на учете, было совершено разбойное нападение.
– И не было взято ничего, кроме наркотиков, – добавила Миган.
– Тем не менее ее медицинскую карту могли просмотреть, а там есть имя матери-донора.
– Но это ведь точно не установлено, – опять подала голос Миган.
– Факт пятый. – Барт проигнорировал ее замечание. – Джошуа Карауэй поклялся вернуться и разделаться с Беном и всеми его родными.
Миган налила жидкость для мытья посуды в посудомоечную машину.
– Но Джошуа Карауэй теперь находится по дороге в тюрьму или уже в тюрьме, – закончила она.
– Вот именно, – подтвердил он.
Взяв кухонное полотенце, она стала протирать стойку, полки, передвигать расставленные предметы. Завтра должна прийти с уборкой Фенелда, но Миган надо было чем-то занять руки, чтобы не колотить ими в стену.
Барт поднялся и посмотрел в окно.
– Итак, что остается? Если только Джошуа Карауэй не нанял кого-то сделать за него всю грязную работу, что маловероятно, нам придется признать, что твой возможный убийца не имеет никакого отношения к гибели Джеки и Бена.
– Но с какой стати кому-то убивать меня, тем более здесь, в Ориндж-Бич? Я живу в Новом Орлеане. Это город с самым большим процентом убийств на душу населения в Соединенных Штатах, а если со мной что там и случалось, так это вырвали один раз сумочку.
– Но кто-то определенно хочет убить тебя. А кто и почему, это мы и должны выяснить.
– И теперь мы наконец подходим к плану, о котором ты говорил.
– У меня нет простых ответов. И тут никакие инструкции ФБР не помогут. У нас нет универсальной формулы.
– Так что же ты предлагаешь?
– Мы должны сесть и шаг за шагом просмотреть всю твою жизнь. Первым делом надо подумать, кому выгодна твоя смерть. Если это нам ничего не даст, мы переберем всех твоих знакомых, все твои финансовые операции, всех, с кем ты пересекалась когда бы то ни было, в том числе и тех, с кем вы имели дело вместе с Джеки.
Всю ее жизнь. Копаться в прошлом, о котором она годами пытается забыть.
– На это уйдет вечность.
– Мы будем действовать по методу исключения. Не у каждого есть способности и возможности. Но всегда можно случайно выйти на след. – Он отошел от окна и облокотился о стойку. – И есть еще кое-что, что я хотел бы сказать тебе.
– Что еще? – Она обхватила живот руками. – Ты слышишь, крошка? Есть еще кое-что. Ты можешь выйти пораньше и смыться с глаз долой. Или, наоборот, вступить в ФБР, поскольку эта операция обещает стать вечной.
– Я как раз об этом. Боюсь, ФБР скоро свернет операцию.
Она уперла руки в боки.
– Минутку. Уж не хочешь ли ты попрощаться и сделать ручкой? Ты что? Сначала уверил меня, что мне надо сражаться с персональным киллером, а теперь хочешь удрать?
Он положил руки ей на плечи.
– Я вовсе не убираюсь, но, если ФБР выйдет из этого дела, я останусь здесь в качестве частного лица.
До нее не сразу дошло.
– Ты больше не будешь Бартом Кромвелем, фиктивным персонажем из спланированной операции ФБР?
– Именно.
– Но зачем ты остаешься? С какой стати тебе рисковать жизнью, если твоя работа закончена?
Он заправил сбившуюся прядку ее волос за ухо и посмотрел ей в глаза.
– Я знаю, что тебе не хочется это слышать, но было бы нечестно, если бы я не сказал. Я без ума от тебя, Миган. С той нашей встречи в ресторане, когда ты отшила меня. Я пытался отрицать это, пытался делать вид, что ничего нет, но это сильнее меня. А вчера, когда мы целовались, для меня это стало ясно. И если я не ошибаюсь и хоть что-то еще соображаю, ты тоже неравнодушна ко мне.
