Когда он вернулся, женщины обсуждали ремонт дома.
– Я вижу, вы наняли Марка Кокса, – говорила Сандра. – Он и мне кое-что чинил прошлой зимой. У него руки золотые. И голова на месте. Если связываться с крупными фирмами, они обдерут тебя как липку.
– Миган говорила мне, что вы были подругами с ее матерью, – вмешался Барт, пытаясь направить разговор в нужное ему русло.
– Были когда-то. Мы вместе росли и ходили в одну школу. Я ей помогала выбирать платье в тот вечер, когда она выиграла конкурс на обладание титулом Мисс Алабама.
– Можно представить себе, что это был за вечер.
– Это верно. Мерилин была первой красавицей штата. Она была финалисткой конкурса на звание Мисс Америка и, скажу вам честно, смотрелась гораздо лучше той девицы, которая получила корону.
– Мама говорила то же самое, – вставила Миган.
– Твоя мама не из тех, кто прячет свечу под горшок. Она себе цену знала. А как она танцевала! Мне как-то довелось посмотреть ее на Бродвее. Она была звездой кордебалета. Она бы сделала себе имя, не подвернись этот итальяшка, с которым она сбежала в Европу.
– Это было до или после рождения Миган?
– После. Миган родилась через год после того, как она завоевала звание Мисс Алабама. Мерилин было девятнадцать лет, когда она забеременела. Бедняжка. Она прибежала ко мне, когда поняла, что залетела. Перепугана была до смерти. Я пришла сюда вместе с ней, чтобы все рассказать бабушке Миган.
– Бабушка очень расстроилась? – спросила Миган, не в силах скрыть любопытство.
– Не то слово, милая. Я бабушку такой сроду не видывала. Проживи я до ста пятидесяти, этого не забуду. Обе ревмя ревут. Я, наверное, из-за этого осталась девушкой до того дня, как мы с Джеффом поженились.
Барт поставил свою чашку на краешек стола.
– В таком случае вы, наверное, знаете, кто отец Миган?
Сандра посмотрела на него так, как будто он выпытывает у нее секреты Пентагона.
– Почему вы об этом спрашиваете?
Миган поспешила вмешаться.
– Это важно, Сандра. Если ты знаешь моего отца, скажи, пожалуйста. – Она произнесла это спокойно, но в голосе чувствовалось напряжение.
Барт нагнулся к ней и взял ее руку. Он и сам прекрасно понимал, что его попытка покопаться в ее жизни не доставит ей никакой радости, но он даже и подумать не мог, что бередит еще не зажившие раны.
Сандра заскрипела стулом, достала сумочку и затеребила кожаный ремешок.
– А ты у матери сама-то спрашивала?
– Тысячу раз, когда была маленькой. И бабушку тоже. Но они все твердили про какого-то человека, которого мама встретила где-то, и говорили, будто нам лучше, что его нет.
– Я ничего сверх того не могу сказать тебе. Да и какое это имеет теперь значение! Выброси из головы. Он никакого отношения ни к твоей жизни, ни к жизни твоей матери не имеет. Мерилин без сожалений выкинула его из своей жизни, и ты сделай то же самое.
– Но имя-то его ты знаешь?
Сандра покачала головой, хотя Барт готов был поставить на карту весь свой годовой заработок, что она говорит неправду. Последнее обстоятельство только подстегнуло его желание попытаться докопаться до правды. Едва ли человек, который за все тридцать лет жизни Миган ни разу не появился, мог покушаться на ее жизнь, но, несомненно, это была часть головоломки.
Сандра беспокойно ерзала на стуле и барабанила пальцами по стакану. Она явно утаила больше, чем рассказала, и это угнетало ее. Сандра встала и сказала, что ей пора, а то на ярмарке, мол, все расхватают. Уже у двери она оправилась от первого шока, весело засмеялась и заговорила с Миган о ребенке.
Мысли Барта еще вращались вокруг Мерилин Ланкастер, бывшей Мисс Алабама. Он подошел к пианино, где стояла фотокарточка матери и дочери. Трудно представить, как она жила с этой тайной. Можно только благодарить судьбу, что Миган, судя по всему, ничего не взяла от матери, кроме ее красоты.
Миган открыла раздвижные двери и посмотрела на балконные перила, из-за которых она чуть не отправилась на тот свет. Их отремонтировали, но она не испытывала желания проверять их на прочность, во всяком случае сегодня. Последние сутки словно собрали все лучшее и все худшее в ее жизни.
К лучшему относился Барт. Он больше ни словом не обмолвился о своих чувствах, но каждое прикосновение и каждый взгляд, которым они обменивались, были полны скрытого смысла и сближали их.
И в то же время надо всем словно висело облако неопределенности. Они не знали, с кем имеют дело. Раньше, по крайней мере, это был Джошуа Карауэй, дьявол, которого Барт знал. Сейчас у них не имелось никаких зацепок, и, хотя Барт выпытывал у нее все подробности ее жизни, это никуда не вело. Им так и не удавалось отыскать мотивы, по которым кто-то мог желать ее смерти.
Но кто-то ее явно желал.
– Не буду я думать об этом маньяке, крошка. Лучше стану читать тебе сказки и петь колыбельные, как раньше.
Главное, она никак не могла набраться мужества позвонить в это агентство по устройству детей в приемные семьи. Сколько раз за день она подходила к телефону, но пальцы отказывались набирать номер. Она буквально впадала в ступор при мысли о том, что надо запустить весь этот механизм удочерения.
Она выносит девочку, а какая-то другая женщина будет прижимать ее к своей груди, заботиться о ней, когда она заболеет, следить за ее первыми шагами, слышать слово «мама» из детских уст.
Даже если бы ребенка забрали Джеки и Бен, и то ей было бы нелегко, но с этим она как-нибудь справилась бы. Там все было предельно ясно.
А разве сейчас не все ясно? Отдать девочку в другую семью… Что здесь непонятного? Какая из нее мать? Что она умеет, кроме работы? А воспитывать ребенка так, как воспитывали ее, она не хочет. Эти вечные бебиситтеры, няньки на час, знакомые и родственники. Ребенку нужна мать.
Она подошла к кровати, сбросила тапочки и легла поверх одеяла. Отдать малышку, другого пути нет. Так почему она не может позвонить и дать делу ход?
В дверях появился Барт.
– Я думал, ты вздремнула.
– Прилегла отдохнуть. У меня в голове все смешалось. Какой тут сон.
– Хотел бы я снять с тебя все эти беспокойства.
– Я знаю. О чем мне тужить? У меня и так агент ФБР на полный день. – Она похлопала по одеялу. – Приляг.
– Если я прилягу, я не могу гарантировать тебе отдых.
Он сказал это чуть сиплым голосом, а в синих глазах вспыхнул неподдельный огонь желания.
– Все обещания. Что, агенты ФБР всегда только кормят обещаниями?
Миган смотрела, как Барт стягивает через голову рубашку. Волосы у него взъерошились. Когда он лег рядом, сердце у нее бешено заколотилось и ей показалось, что все происходит не в реальности, а во сне, где возбуждение смешалось с опасностью, где все ощущается с утроенной силой.
