Господи, как захотелось Миллисент заплакать, просто так, от души, светло, негромко, заплакать, потому что ей было хорошо.
Аннабель тоже слушала божественную музыку, пение прекрасных исполнителей и при этом смешно морщилась. Лохматое чучело скунса было крепко зажато в ее пальчиках и, будь Миллисент повнимательнее, она бы увидела, что странная детская игрушка вызывала некоторую оторопь у публики.
В какое-то мгновение Миллисент почувствовала, что Бенджамин исчез. Она оглянулась. Вокруг только взволнованные лица других слушателей, у некоторых в глазах стоят слезы… Куда же пропал он?
– Миссис, простите меня, – запыхавшись, подбежал к девушке распорядитель. – Ваш муж просил вам передать, чтобы вы подошли к машине и ждали его там.
Миллисент, недоумевая, пошла к «мерседесу», по пути заметив непонятное скопление людей у автобуса, рядом с которым лежала осветительная аппаратура и стояли костюмеры, помогающие переодеваться артистам.
– Миллисент, я здесь, не беспокойся! – Она вдруг ощутила теплую ладонь на своем плече. Извини, так вышло, я очень занят, – у валторниста случился инфаркт, и я оказался в нужное время в нужном месте. Пошел, чтобы купить тебе мороженое, а тут стали кричать: «Врача! Врача!». Теперь нужно вытаскивать человека с того света!
– А что мне делать, Бенджамин?
– Я сказал – не волнуйся. Садись в машину, укладывай малышку в корзинку и держи курс на городскую клинику Филадельфии. Мне придется быть рядом с больным. Значит, поступай так: как только увидишь с правой стороны мотель под красной черепичной крышей, там все крыльцо увито красными розами, заезжай на стоянку и бери номер. Я буду к вечеру.
– Почему так долго, Бен?
– Придется оперировать больного. Здесь как раз такой случай, на которых я специализируюсь. Уложи спать Аннабель. Купи чего-нибудь к ужину, мои кредитные карточки в бумажнике, возьми его.
– Бенджамин, я боюсь оставаться одна!
– Я тоже. Не поцарапай машину, а то через суд взыщу с тебя стоимость ремонта!
Господи, он еще и шутит! С минуты на минуту ему придется встать к операционному столу, он несет ответственность за кроху-племянницу, его сестра Флоренс, наверное, уже волосы на голове рвет, проклинает его, на чем свет стоит, а он в легком стиле говорит ей про суд и ремонт автомобиля!..
Бенджамин бегом спустился с холма, махнув на прощание. Вот так новости, приключение из приключений! Одна в чужом городе, с чужим ребенком на руках, с чужими кредитными карточками.
Распорядитель помог Миллисент вывести машину с парковки.
– Это счастье, что ваш муж оказался рядом, миссис. Валторнист должен теперь до конца дней молиться за его здоровье, – горячо, возбужденно говорил он.
Растерянная Миллисент, лавируя между соснами, выехала на шоссе. Сказка осталась за спиной, человеческая боль подстерегает всех и каждого в самых неожиданных местах. Куда теперь ехать, что делать? Он сказал держать курс на городскую клинику Филадельфии. Боже, в какой стороне Филадельфия?! Куда поворачивать, направо или налево? Голова шла кругом. Бедняжка Аннабель целиком на ее попечении, это такая ответственность!
С воем сирены ее обогнала полицейская машина, водитель жестом показал следовать за ним.
Этого еще не хватало, подумала Миллисент. Она вроде бы ничего не нарушала. Зачем он попросил следовать за ним? А вдруг прицепится и оштрафует? Надо же, какой удивительный выдался день! Все в нем намешано, и хорошее, и плохое. Интересно, чем он кончится? Если они с Бенджамином и Аннабель окажутся к ночи на планете Марс, она не удивится, а даже обрадуется. Сегодняшняя сумятица должна завершиться чем-то фантастическим…
Оказалось, до мотеля ехать совсем немного. Вот он – красная черепичная крыша, розы, цепляющиеся стеблями за стойки крыльца. Полицейский махнул приветственно рукой, улыбнулся и был таков… Так, догадалась девушка, полицейского послал Бенджамин. Он, милый великан, даже на расстоянии опекает их с Аннабель. Значит, он неравнодушен к ней.
Размечталась! Выброси лишние мысли из головы, не страдай от романтических бредней, сказала она себе. Бенджамин Лонгсдейл – вполне конкретный человек, взрослый мужчина. Он не может влюбиться, как пылкий мальчишка. Все дело в его племяннице Аннабель, а она, Миллисент так, сбоку припека…
Портье мотеля, услужливый молодой человек по имени Вашингтон, разместил их в уютном двухкомнатном номере с роскошным балконом.
– Обычно здесь останавливаются молодожены. Если вас не устраивает этот номер, вечером освободится трехкомнатный, – предупредительно сообщил он. – Я могу оставить его за вами.
– Нет-нет! – воскликнула Миллисент. – Нам и этих апартаментов достаточно… Правда, я не знаю, что скажет… мой муж, когда вернется с работы. Я думаю, вечером мы уже отсюда уедем.
Портье вежливо кивнул, улыбнулся и исчез за дверью. Миллисент смогла оглядеться.
Она опять попала в сказку! Номер оказался восхитительным гнездышком – шелковые зеленые шторы на окнах, везде живые цветы, огромный телевизор перед широким диваном, холодильник, полный напитков, кондиционер, громадная двуспальная кровать, зеркала.
Ей здесь очень понравилось.
Миллисент не стала терять времени даром. Она вынула Аннабель из дорожной кроватки, искупала девчушку в сверкающей чистотой ванне под теплой струей воды, поменяла подгузник и одежду, расчесала волосики, приготовила детское питание, внимательно изучив инструкции на упаковке.
Миллисент все сделала по правилам. И, когда малышка наелась вволю, девушка задернула шторы, разложила на широком мягком диване плед, затем постелила чистую пеленку, опустила на это импровизированное ложе Аннабель и укрыла ее вторым пледом… Через несколько минут глаза девочки начали слипаться. Она сонно улыбнулась Милли, потом взяла ее пухлой ладошкой за палец, сжала его и вскоре заснула… На этот раз девушка вполне заменила малышке чучело скунса.
Сидя над спящей крохой, Миллисент вдруг ощутила, как ей грустно. И вовсе не потому, что в очередной раз наступила дурацкая дата ее несостоявшейся свадьбы, а из-за того, что у нее до сих пор не было своих детей.
Как любая нормальная женщина, она частенько мечтала о ребенке. Мечтала и отгоняла от себя эти мысли. До чего же славно сидеть вот так над безмятежно спящим чудом, любоваться его нежными чертами, колечками шелковых волос, ресницами, пушистыми и такими милыми.
Как прекрасно ощущать себя покровительницей ребенка, держать его у груди, чувствовать, как слабые ручки касаются твоей шеи, плеча, щеки, виска. А детское дыхание! Нет ничего чудесней его аромата – сладкого, молочного, теплого.
Как ей хочется иметь своего малыша!
