Когда наверху что-то затрещало, она испугалась точно так же, как ее ученицы. Дама из Мичигана уронила стеганый мешочек для обручального кольца, который Шарлотта как раз пустила по кругу. Дама из Нью-Йорка покачала головой так, словно она только этого и ждала, а три дамы из Нашвилла схватились за сердце. Вторая дама из Нашвилла к тому же взвизгнула — точно так же, как и сама Шарлотта.
Они прислушались. Тишина.
— Что это было? — прошептала дама из Мичигана.
Шарлотта улыбнулась и, стараясь не выказывать беспокойства, сказала:
— Наверное, ветер.
Треск послышался снова. Потом еще раз. Потом быстрые шаги и ругань. Шарлотте показалось, что она слышит, как трещат кости.
Женщины побледнели, а Шарлотта растерялась, не зная, что ей думать. В библиотеке Толливер-хауса творилось что-то неладное.
— Похоже, наверху драка, — предположила дама из Нью-Йорка.
Шарлотта кивнула, соображая, что ей делать. Кто там еще, кроме Дункана? Она услышала стоны и поняла, что должна действовать. С вежливой, но весьма натянутой улыбкой она отменила занятие, попросила простить ее и побежала в спальню за "Смитом и Вессоном". Вернувшись в гостиную, она увидела, что ее ученицы приросли к стульям. Они уставились на револьвер, и она, заикаясь, объяснила им, что он не заряжен.
Их это не слишком успокоило.
— Он вас звал, — прошептала первая дама из Нашвилла.
— Ваш призрак, — пояснила вторая.
— О Боже! — воскликнула Шарлотта, чувствуя, как у нее колотится сердце.
Что-то с грохотом скатилось с лестницы. Через дверь Шарлотта увидела, что с пола поднимается крупный человек. Это был не Дункан. Подняв револьвер, она подошла к нему сзади. Дункан спешил вслед за человеком вниз по лестнице.
Когда человек поднялся, она сразу догадалась, что перед ней Ящер. Он определенно заслуживал это прозвище. Он застонал, держась за затылок, и застыл на месте, заметив револьвер.
Дункан, спустившись вниз, тоже остановился. Он не хуже Шарлотты знал, что револьвер не заряжен. Ящер этого не знал. Шарлотта увидела, что по лицу Дункана из открывшейся снова раны над бровью бежит струйка крови. Она боялась даже думать о том, что произойдет, если Ящер поймет, что "Смит и Вессон" 1888 года не заряжен.
Не спуская глаз с Ящера, Дункан выпрямился и, обращаясь к сидевшим в гостиной женщинам, произнес тоном человека, в чьих жилах текла кровь шести поколений Толливеров:
— Я был бы весьма признателен, если бы кто-то из вас, дамы, позвонил в полицию.
— Не надо полиции, — быстро сказал Ящер, облизывая губы. Он напомнил Шарлотте игуану. — Я скажу все, что вы хотите знать.
— Ты скажешь мне все, что я хочу знать, и объяснишь это все полицейским, — холодно сказал ему Дункан и, обратившись к Шарлотте, добавил: — Дорогая, дай мне револьвер…
Шарлотта, которая не привыкла иметь дела с оружием, передавая револьвер Дункану, опустила его слишком низко. Ящер только этого и ждал. Он ударил ее по руке, револьвер отлетел в гостиную, а Ящер мигом выскочил на улицу. Дункан бросился за ним. Шарлотта, не обращая внимания на боль в руке, кинулась за револьвером, но, выбежав на улицу, увидела, что Дункан в ярости колотит ногой по дорической колонне. "Бьюик" 1983 года, визжа тормозами, умчался по подъездной дорожке.
— Дьявол! — выругался Дункан и, повернувшись к Шарлотте, спросил: — Дорогая, негодяй сделал тебе больно?
— Ничего страшного. Ты запомнил номер?
Дункан тяжело вздохнул.
— Нет смысла, — сказал он.
— То есть…
Он мрачно кивнул. Шарлотта застонала, и они пошли вместе сообщать даме из Нью-Йорка, что Ящер только что угнал ее машину.
Дункан ожидал, что успокоить полицейских будет непросто, но когда появился Питер Барнаби, вид у которого был крайне недоверчивый и настороженный, он понял, что отговорками ему на этот раз отделаться не удастся. "Романтическая фантазия" едва ли могла объяснить синяки, украденную машину, волнение Шарлотты и появление в доме человека по кличке Ящер. Не говоря уж о разбитом "лотосе". Дункан старался даже не думать об этом. И все же он был совершенно уверен, что Ящер охотится именно за ним, и ему ужасно не хотелось, чтобы общественное мнение ополчилось против него, когда так успешно шли переговоры о покупке "Телеграммы". Хватит того, что нашвиллские средства массовой информации уже обозвали его богатым искателем приключений. Можно себе представить, какими словами его назовут, если станет известно о его приключениях за последнюю неделю. Драчун, баламут, смутьян… Одним словом, "негодяй", как выражается кузина Тельма.
Дункан мужественно оглядел комнату. Полицейский записывал фамилии и адреса, которые охотно сообщали ему взволнованные рукодельницы. Женщина, чью машину украли, — дама из Нью-Йорка, как называла ее Шарлотта, — курила по меньшей мере третью сигарету и стряхивала пепел в тоненькую фарфоровую посудину, вовсе не похожую на пепельницу. Его бы Шарлотта за это непременно повесила, но на даму из Нью-Йорка она смотрела снисходительно. Скорее всего, она подсчитывала, хватит ли аванса, полученного ею за кулинарную книгу, чтобы расплатиться с дамой за "бьюик". Шарлотта непременно придумает что-нибудь в этом роде. Это было тоже одно из ее самых привлекательных свойств.
Дункану показалось сейчас, что ради этого он и приехал в Нашвилл — не ради "Телеграммы", не ради самого города, не ради Толливер-хауса и сварливой кузины, которой он никогда не видел, а ради Шарлотты. В основном ради Шарлотты. Ради своей свободолюбивой, благородной, красивой Шарлотты. Она была на месте здесь, в Теннесси, в этой комнате, со своей машинкой, дурацкими курсами, кулинарной книгой и привидениями… Хотя, пожалуй, он бы не удивился, если бы встретил ее, например, в Непале, торгующей ковриками и чувствующей себя и там как дома.
Когда наконец представители власти и прессы обратили на него внимание, он, обворожительно улыбнувшись, решил, что постарается быть как можно любезнее. Дама из Мичигана, однако, повела себя так, что ему пришлось передумать.
— Генеральская форма в самом деле принадлежит вашему прапрадедушке, или вы взяли ее напрокат? — спросила она. Шарлотта и Барнаби, сидевшие рядышком на диване, едва сдержали улыбки. Один полицейский поднялся наверх, вероятно в библиотеку, а другой, высокий и рыжеволосый, вопросительно взглянул на Дункана. Дункан сделал вид, что не расслышал вопроса дамы из Мичигана.
— Машину украл человек по прозвищу Ящер, — деловито начал он. — Настоящее имя мне его неизвестно. Вчера вечером у нас была стычка, в которой я одержал верх, и сегодня он наверняка решил дать мне сдачи.
