Шейла оцепенела.
— Прекрасно. Значит, в следующем месяце, — услышала она свой голос, словно включился автопилот.
Далеко не прекрасно, думала она. Совсем не прекрасно.
Каким-то образом ей удалось добраться до конца разговора, хотя она могла думать только о том, что сказала Ребекка Гарретт в первые несколько минут.
Она приезжает с отцом Слейда.
Его отцом.
— Будь ты проклят, Слейд, ты лгал мне, — вслух сказала Шейла, кипя от гнева. Ей казалось, будто она упала с вершины египетской пирамиды. — Вероятно, ты лжешь во всем.
Услышав ее голос, в гостиную заглянула Ингрид.
— Вы что-то сказали, доктор?
Шейла отсутствующим взглядом смотрела на телефонный аппарат. Вот награда за доверчивость. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Затем встала.
— Да. Мы больше не пьем чай, Ингрид. Твои чаинки лгут.
Шейла не стала ничего объяснять и вышла из комнаты мимо озадаченной девушки. Надо собрать кое-какие вещи.
Несколько часов, на которые рассчитывал Слейд, растянулись до бесконечности. Двадцатиминутный разговор в кабинете Энди перерос в говорильню и занял лучшую часть дня. Слейд позвонил домой предупредить Шейлу, что задерживается, но Ингрид сказала, что Шейла к телефону не подходит. Может, заболела?
Он занервничал.
Ливень, сопровождавший его по дороге домой, еще больше все испортил. Обратный путь превратился в тяжкое испытание. Из-за трех автокатастроф возникли серьезные пробки.
Слейд добрался до цели усталым и раздраженным, но, переступив порог, почувствовал облегчение.
— Милая, я дома, — крикнул он, закрывая за собой дверь, и чуть не перекувырнулся через чемоданы, стоявшие у двери в ряд, как утки. Его собственные чемоданы, понял он, присмотревшись.
Шейла вышла из общей комнаты с Ребеккой на руках. Она ждала его весь день, ждала, чтобы разобраться с ним. И вот он явился, а она так зла, что понятия не имеет, с чего начать.
Слейд показал на чемоданы и язвительно спросил:
— Я куда-то уезжаю?
Ему не нравилось выражение ее глаз, но он переживал бури и раньше.
— Да.
Ее голос был суровым, лицо неприступным. Что, черт побери, произошло, пока его не было?
— Как ты узнала? — небрежно спросил он, словно вид собственных упакованных вещей его совершенно не тронул. Ему и впрямь придется утром уехать, но всего на семь дней. Здесь слишком много багажа. — Хотя мне кажется, что ты немного перестаралась. Мне не нужны все мои вещи на недельную поездку.
О нет, он больше не затянет ее в свои сети этим проклятым обаянием. Оно у него всего лишь дымовая завеса.
— Да, ты уезжаешь. И не на неделю, а навсегда.
Может, у нее просто перепады настроения. Если так, то это — самое сильное.
— Я что-то пропустил? Это параллельный мир? Где-то какой-то потрясающий красавчик попал в распростертые объятия вместо меня?
Она сощурилась.
— Прекрати, Гарретт. Ты исчерпал свой запас обаяния.
— Нет. Я еще не дотрагивался до полугодового резерва.
Она не улыбнулась. Значит, это серьезно. Что бы ни стряслось, он не допустит, чтобы размолвка зашла дальше нескольких колкостей.
— В чем дело, Шейла? Что-то случилось?
Да, случилось. У меня раскрылись глаза.
— Мне сегодня позвонили.
Он понятия не имел, куда это заведет и чего ждать.
— И?..
— Это была твоя мать. Она хотела узнать, можно ли приехать в гости в следующем месяце. — Шейла не отводила взгляд от глаз Слейда, ожидая, когда же он сконфузится. Его лицо оставалось невозмутимым. — С твоим отцом.
О Господи, подумал Слейд. На этот раз ему просто так не отговориться. Шейла рассержена, и ее нельзя в этом винить, хотя фактически она сама виновата.
Прежде чем сказать что-либо в свою защиту, Слейд прошел к двери и позвал няню.
— Ингрид, не могли бы вы взять ребенка наверх? Мне и доктору Поллак надо кое-что обсудить.
Глядя на Шейлу, он понял, что дискуссия не будет тихой, во всяком случае, вначале.
Ингрид быстро появилась с учебником под мышкой. Вместо закладки торчал карандаш. Готовясь к экзаменам, Ингрид не испытывала радости от просьбы Слейда, но один взгляд на молодоженов заставил ее проглотить возможные возражения.
— Конечно.
— Малышке пора спать, — проинструктировала Шейла, старательно сдерживая гнев, но в обществе Слейда это давалось ей с трудом.
Как он мог? Как он мог?
Снова Эдвард. Не было слов, чтобы выразить ее чувства.
Шейла передала Ребекку няне и подождала, пока Ингрид выйдет из гостиной и окажется вне пределов слышимости.
Затем она открыла огонь по Слейду из всех орудий.
— Нам нечего обсуждать, — объявила она голосом, хриплым от возмущения. — Мы поженились под фальшивым предлогом. Ты солгал мне. Дело закрыто.
Она повернулась к нему спиной и собралась выйти из комнаты. Уйти подальше от Слейда, пока еще удается держать себя в руках.
Вот так просто? Не дав ему возможности объясниться? Не дав шанса убедить ее? Нет, она не способна на это. Однако, возможно, он не настолько изучил ее.
Слейд схватил Шейлу за руку и повернул к себе лицом.
— Я солгал, потому что иначе ты не вышла бы за меня замуж.
Он солгал, солгал о существенно важном. Он злоупотребил ее чувствами. И сделает это снова. Точно как Эдвард. Эдвард — красивый, молодой, многообещающий ординатор, забывший рассказать ей, что в другом штате его ждут жена и дочь. Даже по прошествии восьми лет воспоминания нестерпимо жгли ее. Она поклялась, что никогда больше не позволит причинить себе такую боль. И вот все повторилось.
— Так что это значит? Что я вышла замуж за лжеца? За человека, в котором я должна сомневаться, как только он открывает рот?
Слейд озадаченно смотрел на нее. Он понимал, что она может быть огорчена, но такая реакция казалась совершенно несоразмерной.
— Тебе не кажется, что ты несколько преувеличиваешь?
Он считает все шуткой, подумала она. Неужели не понимает, как оскорбил ее? Если она не может доверять ему, то что же остается?
Будь ты проклят, Слейд. Я полюбила тебя. А теперь ты все разрушил.
Шейла вскинула голову, сдерживая слезы.
— О, я не преувеличиваю. Ты солгал об очень важном рожающей женщине...
— Я солгал как раз потому, что ты рожала. — Надо заставить ее понять. Его терпение тоже не вечно. — Не было времени убеждать тебя, помнишь?
