Он считает все шуткой, подумала она. Неужели не понимает, как оскорбил ее? Если она не может доверять ему, то что же остается?
Будь ты проклят, Слейд. Я полюбила тебя. А теперь ты все разрушил.
Шейла вскинула голову, сдерживая слезы.
— О, я не преувеличиваю. Ты солгал об очень важном рожающей женщине...
— Я солгал как раз потому, что ты рожала. — Надо заставить ее понять. Его терпение тоже не вечно. — Не было времени убеждать тебя, помнишь?
Она затрясла головой, не принимая его объяснения. Как ее угораздило так сглупить и уговорами довести себя до этой ситуации? Неужели недостаточно одного урока? Но в тот раз она хотя бы не вышла замуж. Тогда у нее была возможность уйти.
— Все, что я помню, — это то, что ты солгал мне. Я ненавижу, когда мне лгут, — отрезала она. — Это подрывает всю основу наших отношений. Теперь, если ты скажешь, что восходит солнце, мне придется выглянуть из окна.
Черт побери, что с ней происходит? Конечно, он солгал, но ведь не о жене и полдюжине детей, где-то запрятанных. Только об отце. Чертовски милом отце, кстати.
— Ну, взойти-то оно все равно взойдет, — язвительно заметил он.
И подкинул дров в огонь. Шейла еще сильнее почувствовала себя преданной.
— Это не смешно.
— Да, не смешно, — согласился он, стараясь не вспылить. Потеряв ее, он ничего не решит. — И не логично.
Ей пришлось напомнить себе, что он умеет убедительно говорить. Слова — его ремесло. Не то что Эдвард, ставший косноязычным, когда его обман обнаружился. Также по телефону. Шейла сняла трубку, когда Эдвард был в душе. Звонила его жена. Интересовалась, сможет ли он выкроить время и приехать домой в конце месяца. Прекрасная заключительная часть любовного свидания.
— Может, для тебя не логично, — холодно сказала Шейла. — Может быть, потому, что ты все время лжешь.
Он не поймет. Шейла вздохнула и провела рукой по волосам. Сама виновата. Нечего было верить, что в этот раз все будет по-другому.
— Послушай, у меня были большие сомнения насчет этого брака. Они у меня до сих пор оставались.
Она посмотрела ему в глаза. Черт побери, она его еще любит. Идиотка.
— И ты только что бросил целую кучу камней на чашу весов «против». Мне нужно время, чтобы разобраться во всем.
Время, чтобы ожесточить свое сердце против тебя и жить дальше.
Он не мог поверить своим ушам.
— Так ты выбрасываешь меня?
Шейла сжала губы. Она хотела бы выгнать его. Ей бы стало лучше. Но в данный момент она физически ничего не могла сделать. Все ее тело будто свинцом налилось.
— Нет, я тебя выпроваживаю.
Пытаясь выиграть время, Слейд кивнул на окно.
— В дождь?
Она заморгала от удивления. Разве?
— Идет дождь?
Он коротко рассмеялся.
— Ты так расшумелась, что не слышала раскатов грома. — Слейд махнул рукой в сторону окна. Небо было совершенно черным, дерево перед домом, размахивая ветвями, сражалось с ветром и дождем. — В данный момент льет как из ведра.
Да, гроза снаружи. Гроза внутри.
— Почему же ты не промок? — машинально спросила Шейла.
Какое это имеет значение?
— Я прошел под карнизами, прижимаясь к стене. — Слейд вздохнул. Не хватало еще, чтобы его брак распался из-за какой-то мелочи. Надо попробовать ее переубедить. — Послушай, может, я и солгал.
Она вскинула голову. Ярость помогла стряхнуть оцепенение.
— Может?
Так он действительно считает, что ложь — ерунда? И когда появятся другие женщины, это тоже будет ерунда?
— Твоя мать удивилась, услышав, что ты внебрачный ребенок. — Шейла улыбнулась, но ее улыбка была невеселой. — Кажется, она и отец, которого ты никогда не знал, хотят приехать посмотреть Ребекку.
Проклятье. Он позвонил родителям вечером после рождения Ребекки и сообщил новости. Он не был образцовым сыном, но всегда старался держать их в курсе основных событий. А это событие было с заглавной буквы. Он не думал, что тот звонок рикошетом ударит по нему до того, как представится возможность рассказать Шейле правду. Признаться, что он пустил в ход, так сказать, ложь во спасение.
Он поскреб щеку.
— Ты ей что-нибудь сказала?
Шейла смотрела на него, все больше разъяряясь. Он что, считает ее такой же бессердечной, как он сам?
— Что сказала? Что она воспитала патологического лжеца? Нет. Я не хотела огорчать ее, — ее глаза обвиняли. — Я думала о ней больше, чем ты обо мне.
Слейд представления не имел, как исправить ситуацию. Ни с одной женщиной прежде у него не было отношений, которыми он так бы дорожил. И ни одна из них никогда не поднималась до уровня, где чувства были бы так искренни и так обнажены.
— Шейла, я пытался сказать тебе.
О нет, она не позволит ему заменить одну ложь другой.
— Когда? Когда ты пытался сказать мне?
Слейд с отчаянием думал, что надо было сказать ей раньше. Господи, как жаль, что он этого не сделал.
— В тот вечер, когда уехали твои родители...
Шейла затрясла головой. Он видел по ее лицу, что упустил единственную возможность оправдаться.
— Нет, я бы запомнила, как ты бормочешь объяснение.
— У меня не было возможности, — продолжал он настаивать, снова раздражаясь. Черт побери, что с ней происходит? Он солгал из лучших побуждений, потому что не хотел терять ее и ребенка. Неужели она не понимает? — Я начал говорить, но момент был выбран неудачно.
Ее взгляд заставил его замолчать.
— Да, неудачно.
— Я боялся, что ты плохо воспримешь, — он нахмурился. — Но, очевидно, даже не подозревал, насколько плохо. Я не сказал, чтобы дать шанс нашему браку.
Она раздраженно прервала его.
— Как? Построив его на лжи?
Слейд подошел к ней и попытался обнять за плечи, удержать ее, но она вывернулась и отстраняюще вытянула руку. Она не хотела, чтобы он касался ее, не хотела, чтобы он снова сбил ее с толку.
— Нет, я собирался выиграть время.
Слейд вздохнул. Может быть, им обоим нужна передышка. Он взглянул на свои чемоданы.
— Ты хочешь, чтобы я уехал сегодня?
— Нет. — Как же она устала... — Раз идет дождь, не буду же я выгонять тебя в такую погоду. Ты можешь уехать и завтра.
Ему удалось на мгновение, прежде чем она отпрянула, коснуться ее щеки.
— Ты делаешь слишком серьезные выводы, док.
Вопреки всему она почувствовала, как ее тело откликается на его мимолетное прикосновение. Сколько еще ошибок надо сделать, чтобы усвоить урок?
