Николь медленно убрала руку с колен Джейка.
Что делать? Уехать и забыть все, что было в этом доме? Вычеркнуть Роберта и Джейка из жизни? О нет, только не это! Сердце Николь болезненно сжалось, как только она представила, что никогда не услышит смеха Робби и не увидит серых глаз и загорелого обветренного лица Джейка, не ощутит силу и нежность его рук. Нет! Нет! Ей просто не пережить этого! Но что сделать, чтобы избежать этого ужаса?
Мысли проносились с бешеной скоростью. Она не могла найти выхода…
И тут из детской комнаты донесся крик Роберта.
Мужчина и женщина на крыльце разом подскочили и бросились в дом.
Николь подумала, что уже давно им не приходилось по ночам спешить в детскую, чтобы развеять кошмары Роберта. Казалось, что с ночными ужасами навсегда покончено. После того как отец заверил, что любит его, мальчик спал спокойно. И вот опять…
Роберт стонал и метался в постели. Гулливер, склонив большую голову набок, смотрел на хозяина и жалобно поскуливал, не зная, как помочь. Котенок тоже не спал и, похоже, был напуган. Он стоял на подушке, изогнув спинку и распушив хвост. Круглыми недоумевающими глазами Пусси смотрел на хозяина.
Джейк завернул Роберта в одеяло и осторожно взял его на руки. Нашептывая ласковые слова, он медленно укачивал сына.
— Папочка, — Роберт приоткрыл глаза и обнял отца, за шею, — она хочет увезти меня, чтобы я никогда-никогда не видел тебя. Папочка, я боюсь.
— Что ты, сынок. Никто и никогда не сможет разлучить нас с тобой. Никто. Не бойся.
Джейк качал сына и тихо повторял свое обещание. Мальчик успокоился, веки его сомкнулись, и он заснул. Продолжая держать сына на руках. Джейк, закрыв глаза, прижался к пушистой детской головке.
Николь сидела рядом. Она прекрасно понимала, какие чувства сейчас переживает Джейк.
Наконец Джейк открыл глаза и обратился к Николь:
— Я пробуду здесь всю ночь, чтобы никакие кошмары не смели приблизиться к моему сыну.
— Я бы тоже хотела остаться с вами, если ты не возражаешь.
— Оставайся, я не против.
Они сели на ковер, поудобнее прислонившись к спинке кровати, вытянули ноги. Джейк тихо заговорил:
— Так было каждую ночь после ухода Оливии. Обычно Роберт просыпался от крика и не засыпал, пока я не убаюкивал его на руках. Ему было необходимо постоянно чувствовать мое присутствие. Он боялся, что в один «прекрасный» день я тоже могу исчезнуть, как мама. Я не расставался с ним, отдавая сыну все свое внимание и заботу. О прошлом старался не думать, потому что, когда я вспоминал о чем-то, слишком много тяжелых мыслей и вопросов роились в моей голове. Вопросов, на которые ответов у меня не было.
Джейк замолчал и задумался. Николь очень хотелось понять, какие переживания мучают Джейка, чтобы знать, как исцелить его душу.
— А что за вопросы, на которые ты не мог ответить?
— Я думал, это я виноват во всем случившемся. Возможно, мне нужно бы сразу понять, что представляет из себя Оливия, и избежать этого брака. Но она была такой энергичной и жизнерадостной, что я посчитал, что этого достаточно для счастливой семейной жизни. Тем более что перед глазами у меня стоял наглядный пример семейного счастья — Джейсон и его жена. Мне казалось, что та же идиллия ждет и нас с Оливией.
— Но, Джейк, человек не может предвидеть будущее и не застрахован от ошибок.
— Я спрашивал себя, кто виноват, что наш брак оказался неудачным? Неужели это я стал причиной?
Невольно Николь стала думать, что Оливия права, когда говорила, что Джейк до сих пор не смирился с уходом жены.
— А потом меня перестало мучить сознание вины. Проходили дни, недели, месяцы, а Роберт все не мог прийти в себя.
— А о чем ты думаешь сейчас?
— Знаешь, теперь я несколько по-иному отношусь ко всему, что случилось сегодня. Когда я увидел Оливию, то вдруг понял, что у нее, как и у нас всех, нет защиты от боли, что она тоже может страдать, несмотря на весь свой эгоизм.
— Ты прав. Я почувствовала, что сердце ее разрывалось от боли, когда она увидела сына, и мальчик не захотел говорить с матерью. — Николь заглянула в лицо Джейка. — Пожалуйста, Джейк, разреши им встретиться.
Николь увидела, как напряглось лицо Джейка. Мужчина молчал. Николь ждала ответа.
— Может, ты и права и действительно не стоит препятствовать их общению, — сказал он задумчиво, — но я должен еще раз все взвесить.
— Возможно, тебе кажется странным, что я настаиваю, чтобы Роберт встретился с матерью. — Николь положила руку Джейку на плечо. — Я часто вспоминаю детство и свои детские переживания. Отец оставил нашу семью, когда я была еще совсем маленькой. Всем сердцем я любила его, точнее, просто обожала… Но моя мать… — Николь грустно вздохнула. — Такой уж был характер, ревновала детей ко всем, особенно к отцу. Ей хотелось, чтобы мы с Ником любили только ее, и мама часто спрашивала нас, так ли это. Чтобы не огорчать ее, я старалась казаться равнодушной к отцу в присутствии матери, хотя так хотелось прижаться к нему или поиграть.
Сердце Николь всегда наполнялось горечью, когда она вспоминала о детстве.
— Когда отец ушел из семьи, я была уверена, что это произошло из-за меня. Я думала, что отец не знал, как сильно я любила его, потому что была слишком холодной. А будь я повнимательней и поласковей, говори ему почаще о своей любви, возможно, он остался бы. Такие мысли наполняли мою детскую голову и постоянно мучили меня. Только взрослые, да и то не все, при помощи логики и жизненного опыта могут справиться с подобными переживаниями. А дети просто носят чувства в израненном сердце и не могут сами избавиться от них. Если бы позже я встретилась с отцом, то, возможно, поняла бы, что он, как и все люди, имеет свои недостатки, и в распаде семьи нет моей вины. Но, так как мы с ним больше не встречались, я освободилась от своих страхов лишь спустя много лет, когда стала взрослой.
Когда Николь закончила невеселый рассказ, Джейк, внимательно слушавший, спросил:
— Так ты считаешь, что Роберт переживает что-то подобное?
— Да. И поэтому хочу, чтобы он встретился с матерью. Но есть и еще одна причина. Судя по разговору с Мартином, суд вполне может принять сторону Оливии. Почему бы тебе самому не попробовать договориться с ней, не доводя дело до суда? Быть может, ее устроят регулярные встречи с сыном, и Оливия успокоится.
— Она не согласится, я уверен.
— Возможно и так. Но не стоит утверждать, пока ты даже не попробовал договориться с ней. Даже если дело дойдет все-таки до суда, тот факт, что ты пытался пойти матери мальчика навстречу, представит тебя в лучшем свете, чем если ты просто будешь отвергать все ее предложения. Кроме того, когда Роберт подрастет, то не сможет обвинить тебя в том, что отец пытался разлучить его с матерью. Твоя совесть будет чиста.
