Она говорила о Нью-Йорке, но продумывала при этом и другие пути бегства. Она могла бы скрыться в любой стране. Хотя ее отец и обанкротился, у нее осталось наследство матери, которое приносило приличную ежемесячную сумму, поступавшую на ее персональный счет в банке. На эти деньги вполне можно жить и содержать ребенка. Надо только найти место, куда скрыться.
Однажды вечером Кинг застал ее на диване в гостиной за изучением проспектов туристических фирм. Завидев его, Тиффани начала с такой поспешностью засовывать брошюры в папку, как будто он застал ее за каким-то недозволенным занятием.
— Хочешь куда-нибудь съездить? — спросил он, нахмурившись.
— Кто? Я? Нет! — Тиффани откашлялась. — Во всяком случае, не сейчас. Я думала… — она запнулась в нерешительности, пытаясь найти отговорку, которая бы не выдала ее планов.
— Что слышно о Марке? — неожиданно спросил он.
— О Марке? — Она совершенно забыла о своем коллеге по модельному бизнесу, хотя изредка встречалась с Лайзой и та наверняка имела от него известия. Их имена уже мелькали в светской хронике. — Кажется, он в Греции снимается в рекламе купальных товаров.
— Да, я тоже слышал. На этой неделе я виделся в клубе с отцом Лайзы, и он сказал, что у нее с Марком все серьезно.
— Я рада. У Марка была нелегкая жизнь. Впрочем, в некотором смысле у Лайзы тоже. Денег у нее всегда было достаточно, но ее отец такой деспот. Надеюсь, он не станет вставлять им палки в колеса!
— Я слышал, Лайза будто бы пригрозила убежать из дома, если он попытается это сделать. — Кинг на секунду задумался. — Любовь прибавляет женщине смелости.
Тиффани могла бы съязвить по поводу высказывания Кинга, имея в виду Карлу, но не стала.
— Ты что, больше не завтракаешь?
Вопрос застал ее врасплох.
— Я… — вздрогнула Тиффани. — Нет, в общем-то, нет, — заикаясь, сказала она. — Как-то после смерти папы у меня вошло это в привычку. Завтрак слишком напоминает мне о нем.
— Все же я считаю, что это не причина, чтобы морить себя голодом.
— Я и не морю. Просто я не люблю завтракать за столом, а ем у себя в спальне.
Кинг помолчал, нахмурив брови.
— Ты сегодня что-то рано, — немного нервничая, заметила она, посмотрев на часы.
— Да, — ответил он и сел в стоявшее рядом с диваном кресло. — Тебе, наверно, будет интересно узнать, что мы нашли беглеца.
— Правда?
Лицо Тиффани радостно оживилось, и Кинг рассмеялся.
— А ты, оказывается, мстительная девушка. Мы уже было решили, что ему удалось замести следы, но потом выяснили, что он поселился на роскошной вилле где-то на Багамах. И, ты представляешь, однажды какой-то негодяй накинул ему на голову мешок, связал по рукам и ногам и уволок на какую-то яхту. Потом его отвезли в Майами и тут же арестовали.
— А нам известны негодяи, которые способны на такое? — поинтересовалась Тиффани.
— Конечно, известны, — с довольным видом ухмыльнулся Кинг.
— А деньги у бухгалтера еще остались?
— Вся сумма, за исключением нескольких тысяч. Когда перед ним замаячила перспектива длительного тюремного срока, он чистосердечно во всем признался и без всякой подсказки предложил вернуть деньги. Надо отдать ему должное, он сожалел о смерти Хэррисона.
— Мой отец был бы жив, если бы не этот подонок. Я не стану его оплакивать. Надеюсь, что и суд не погладит мошенника по головке и не отпустит его.
— На это у него нет шансов. Отсидит свой срок сполна и больше никогда не сможет занимать должность, связанную с деньгами.
— Это, конечно, утешает, но это не вернет папу.
— Ничто его не вернет.
Тиффани показалось, что Кинг чем-то обеспокоен, чего-то недоговаривает.
— Что случилось, Кинг?
— Мне надо с тобой поговорить.
Тиффани выпрямилась и приготовилась выслушать что-нибудь страшное. Впрочем, после того, что она пережила, она выдержит все что угодно.
— Выкладывай.
Кинг вдруг заметил, что она повзрослела, даже увидел кое-какие морщинки на лице.
— Ты изменилась, Тиффани.
— Не увиливай! — потребовала она.
— А я увиливаю? Да, возможно, — невесело рассмеялся он. — Я хочу, чтобы ты показалась врачу.
— Я? Зачем? — Тиффани удивленно подняла брови.
— Затем, что ты замужем, — спокойно ответил Кинг. — Так что тебе придется подумать о том, чтобы предохраняться. Больше нельзя допускать промахов.
Спокойно, девочка, приказала себе Тиффани. Нельзя сейчас себя выдать. Она сглотнула.
— Ты же сказал, что об этом позаботишься ты… — возразила она.
— Сказать-то сказал, но ты же помнишь, что… не очень-то в этом преуспел.
— Все случилось… неожиданно, — покраснела она.
— И замечательно. Все это время я изо всех сил сдерживался, чтобы дать тебе время пережить потерю отца, но теперь, если говорить откровенно, я хочу тебя.
Кровь прилила к щекам Тиффани.
— Ладно. Поговорю с врачом.
— Умница. — Кинг встал с кресла и, подойдя к Тиффани, поднял ее с дивана и обнял. — Мне не хватает тебя в постели, я хочу тебя… безумно!
Кинг начал ее целовать, и она застонала, когда он раздвинул языком ее губы. Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом, непроизвольно начав двигать бедрами.
Кинг судорожно вздохнул и прижал Тиффани к себе. Но внезапно застыл. Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Она еще пыталась понять, почему он неожиданно так напрягся, а его руки уже медленно скользили по ее округлившейся талии и вниз, к едва заметной выпуклости живота.
Лицо Кинга исказилось от ужаса, и в то же мгновение Тиффани поняла, что Кинг обо всем догадался.
Она рывком вырвалась из его объятий. Сердце ее сжалось от боли.
Руки Кинга опустились, и он оглядел ее живот напряженным взглядом.
— Ни за что, — отступая к двери, выдавила Тиффани, прежде чем Кинг успел заговорить. — Мне все равно, что ты думаешь или что сделаешь. Я не соглашусь! Это мой ребенок, и я его рожу! Ты меня слышишь? Я буду рожать!
Тиффани повернулась и побежала прочь, чтобы скрыться в своем убежище — спальне. Она запрет дверь и не даст ему войти. Но краем глаза она увидела, что он идет за ней по пятам и ей не удастся так быстро взбежать вверх по лестнице.
Перед самой лестницей она вдруг резко свернула в сторону входной двери. Сердце ее громко стучало, к горлу подступила тошнота. Она дернула за ручку двери и шагнула на крыльцо, забыв, что идет дождь и каменный пол становится скользким, как лед. Поскользнувшись, она неловко упала на спину.
— Тиффани!
Она не слышала голоса Кинга. Ей показалось, что каждая ее косточка сломана. Она не могла дышать, не то что говорить. Она глядела в его побелевшее лицо и не видела его.
