Оставшиеся в саду мужчины уставились на дверь, за которой только что скрылась Линн. Пол со вздохом перевел взгляд на окно спальни и почувствовал, что сердце его сжалось. Он понимал, что должен пойти к Линн и объясниться, должен успокоить ее. Но как ее успокоить? Что сказать? То, что она хотела от него услышать, он никогда не смог бы ей сказать, а от того, что мог сказать ей, стало бы только хуже.
— Я неудачно выбрал время? — смутился Меннен.
— Очень неудачно, Дик.
— Пойдешь к ней? — Меннен насупился.
— Нет. — Пол сунул руки в карманы. Он знал, что ему нечего сказать этой женщине. Пойти к ней и надавать кучу обещаний, заведомо невыполнимых? Нет, единственный раз в жизни он поступит правильно — позволит ей уйти, пусть уходит… Но… проклятие! Неужели у него на глазах слезы?!
— Так что же привело тебя сюда? — Пол взглянул на Меннена. — Я думал, ты вернулся в Лос-Анджелес.
— Я летал туда. — Меннен уселся за столик. — Но, к сожалению, пришлось вернуться.
— Интересуешься мной или своим сценарием?
— Мне кажется, с тобой все ясно.
— Значит, остается сценарий.
Меннен кивнул и вопросительно посмотрел на Пола.
— Я берусь за дело. — Пол снова взглянул на окно спальни. — Если твое предложение еще в силе, я согласен, но при условии, что получаю полную свободу действий.
— Ты получаешь то, что хочешь. Я получаю то, что я хочу, — уклончиво ответил Меннен.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Пол. «Вот она, первая уступка, вот он, первый компромисс».
— Я бы хотел, чтобы ты рассмотрел — понимаешь, просто рассмотрел — кандидатуру Мишель Рено на роль Вероники. По-моему, она прекрасно справится с ролью.
— Мишель? — Пол едва заметно улыбнулся. — Ты, наверное, шутишь?
— Неужели не возьмешь?
— Ни за что на свете не дам ей эту роль, — заявил Пол.
— Именно такой принципиальный режиссер мне и нужен. — Меннен похлопал Пола по спине. — Я уверен, Сев, эта картина приведет нас обоих на вершину — гарантирую, на самую вершину.
— Да, конечно, — усмехнулся Пол. Для него слово «вершина» звучало как «вершина навозной кучи». Но он решил, что на сей раз все будет совсем по-другому, он сделает настоящую картину… И будет работать как дьявол, чтобы в процессе работы забыть Линн. А этот «процесс»… его можно начать прямо сейчас. — Дик, когда ты возвращаешься в Париж? — спросил Пол, в последний раз взглянув на окно.
— Уже еду, водитель ждет меня.
— Я был бы тебе очень признателен, если бы ты захватил с собой Линн.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Как скажешь, — пожал плечами Меннен.
Когда Пол вошел в спальню, Линн сидела на подоконнике и смотрела во двор перед домом — там стоял длинный лимузин Меннена. Если она и слышала, как вошел Пол, то не подала виду.
— Линн…
Она выпрямилась и сжала в кулаке розовый комочек салфетки. Затем медленно повернулась — и Пол вздрогнул от неожиданности: в зеленых глазах Линн, прежде таких веселых, была глубокая печаль. Пол потупился. Если бы ему даже удалось в эти мгновения подобрать нужные слова, он все равно не смог бы их выговорить.
— Все в порядке. Я тебя понимаю, — сказала Линн.
— Прости меня.
— За что?
— Ну… — Ее вопрос застал Пола врасплох. — Прости, если я тебя обидел. Я совсем не хотел этого.
— А-а… — протянула она, кивая. Затем снова отвернулась к окну.
— Проклятие! Я же говорил тебе, чтобы ты не рассчитывала на большее.
— Говорил, — сказала она, по-прежнему глядя в окно.
Пол, не выдержав, шагнул к подоконнику. Тяжко вздохнув, положил руки на плечи Линн. Она тут же расслабилась и прислонилась затылком к его груди. Склонившись над ней, Пол машинально поцеловал ее в макушку. Потом погладил по волосам.
— Я не хотел, чтобы так получилось, — проговорил он с дрожью в голосе.
— А чего ты хотел?
— Ты знаешь, чего я хотел. Ведь мы же договорились, не так ли?
— Ах да, конечно. Я забыла. Значит, ты считаешь, что теперь все кончено? — Линн внезапно повернулась и пристально посмотрела ему в глаза. — Я прекрасно понимаю: нежелательное признание в любви может загнать в угол любого мужчину. И тебя, разумеется, тоже. Но не беспокойся, мне от тебя ничего не нужно.
— Линн, я…
— Не надо слов. — Она приложила палец к его губам и грустно улыбнулась. — Просто обними меня. А потом, как талантливый режиссер, устрой мне красивый уход.
Пол заключил ее в объятия — эта сцена оказалась совсем несложной.
Три дня спустя, около полуночи, в номере отеля зазвонил телефон. Линн сняла трубку.
— Привет, это я, Мишель.
— Привет, как твои дела? — пробормотала Линн.
После отъезда Мишель из загородного домика Линн с ней не говорила и сейчас не желала говорить. Она вообще ни с кем не хотела общаться — хотела только плакать в одиночестве.
— Мои дела? Отлично. Но не думаю, что тебя это интересует. Однако я позвонила по делу. Речь о Киффе.
— О Киффе?
— Он в больнице и хочет тебя видеть.
— Что с ним? — Линн села на стул. — Попал в аварию? Как он?
— У него реакция на передозировку кокаина, — немного помолчав, сказала Мишель.
Линн вошла в палату, когда Кифф начинал засыпать. Он был очень бледен и выглядел утомленным, но все же протянул ей руку и изобразил подобие улыбки. Из уголка его глаза скатилась слеза.
— Привет, дорогая, — пробормотал он. Линн смахнула слезу с его щеки и поцеловала в лоб. — Сходите по мне с ума? — Кифф пожал ее руку.
— Ну-у… — Линн почувствовала, что губы ее дрожат. — Как только тебе станет лучше, я устрою тебе хорошую взбучку.
— Ах, взбучку? — Он снова улыбнулся. — Вот будет весело!
— И не только весело, Кифф. А теперь спи.
— Вы уходите?
— Нет, я останусь.
Линн убрала с его лица прядь волос. Кифф кивнул, закрыл глаза, но по-прежнему держал Линн за руку. Ей вдруг вспомнилось, что Джеймс после утомительных лечебных процедур вел себя точно так же.
Кифф уснул, а Линн сидела у его кровати, время от времени поглаживая юношу по щеке и по волосам и размышляя о его судьбе. Кифф был молод, красив и талантлив, но в отличие от ее Джеймса он добровольно усложнил себе жизнь, связавшись с наркотиками. У Линн болело за него сердце, ее мучил вопрос: что Кифф будет делать, когда выйдет из больницы?
— Как он?
Линн вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, увидела Пола, стоявшего на пороге, у открытой двери. Прошло три дня — нет, сто лет, — с тех пор, как они виделись в последний раз. Линн вдруг почувствовала ужасную слабость, она была не в силах вымолвить ни слова.
— Я напугал тебя? Прости. — Пол вошел в палату и подошел к Линн.
