Внезапно ее кольнуло дурное предчувствие.
— Ты уверен, что эта дорога ведет к «Голубой лагуне»?
— Мы едем вовсе не в «Голубую лагуну», — спокойно ответил ей Брет.
Мона ахнула. Ее сердце тревожно заколотилось.
— Но ты обещал отвезти меня обратно!
— Ничего подобного. Я сказал только одно: «Всему свое время». А обещание заключалось в том, что, если возникнут какие-нибудь сложности, я возьму их на себя.
— Можно вообще обойтись без всяких сложностей! — воскликнула Мона. — Достаточно под-везти меня поближе и высадить в проулке!
— Ты действительно думаешь, что я похитил и обольстил тебя, чтобы потом высадить и уехать?
— Но ты же должен понять, что так будет лучше для всех!
— Может быть, так думаешь ты, но я с этим не согласен.
Мона воспользовалась наступившей паузой и постаралась взять себя в руки.
— Если ты везешь меня не в «Голубую лагуну», то куда же?
— В «Коулд-крик».
— В «Коулд-крик»? Но ведь там живут Ивлин и Паоло… Зачем мы туда едем?
— Затем, что Ивлин просила привезти тебя.
— Не понимаю… Она что, попросила это вчера, во время вечеринки?
— Нет. Я ездил к ней сегодня утром. Ивлин хотела, чтобы я привез тебя немедленно, но Паоло напомнил ей, что они приглашены к соседям на ланч. Думаю, сейчас они уже вернулись.
Потрясенная Мона пробормотала:
— Так она знает про…
— Про похищение? Да, я сказал ей. Но на уме у Моны было другое.
— Она знает, что… — У Моны запылали щеки, и она беспомощно умолкла.
Брет покосился на нее и насмешливо сказал:
— Я не сказал ей, что мы спали, но, думаю, она догадалась.
Мона застонала. Это означает подлить масла в огонь. Ивлин любит брата и не вынесет такого обращения с ним.
— Зачем ты ей сказал? Она никогда не простит меня…
— Может быть и другой вариант.
Пока Мона ломала себе голову над этой загадочной фразой, они свернули к домику. Не успел «мерседес» остановиться, как Ивлин, сидевшая на террасе, поднялась и торопливо пошла навстречу.
Золотоволосая и светлоглазая Ивлин, одетая в белые слаксы и бирюзовый топ, являла собой великолепное зрелище. Но ее лицо было напряженным; счастье, которым она лучилась вчера, потускнело. Она тревожно посмотрела на Брета.
— Ты уже…
Он покачал головой.
— Я решил, что это должно исходить от тебя.
Обычно при встрече Мона и Ивлин обнимались, но на этот раз обе чувствовали скованность и не знали, как себя вести.
После короткой, но красноречивой паузы Ивлин спросила:
— Посидим на воздухе или пройдем в дом?
— Как хочешь, — собравшись с силами, ответила Мона.
— Тогда пойдем на террасу. — Ивлин подвела их к шезлонгам, высоту и наклон которых можно было регулировать.
Брет учтиво подождал, пока устроятся женщины, а потом сел рядом с Моной.
— Я оставила Паоло у Брендонов, — сказала Ивлин. — Мужчины пьют пиво и обсуждают спорт. — А потом неловко добавила: — Он принимает ситуацию слишком близко к сердцу, поэтому я решила, что без него нам будет проще.
У Моны сжалось сердце.
— Извини… Мне нравится Паоло, и я не могу слышать, что вы оба сердитесь на меня…
— Если речь идет о вчерашних событиях, то извиняться тебе не за что, — решительно пре-рвала ее Ивлин. — Брет уже объяснил, что выбора у тебя не было. И Паоло сердится не на тебя, а на меня. — Увидев, что Мона захлопала глазами, Ивлин сказала: — Наверное, будет проще, если я начну с самого начала.
Едва Рик увидел тебя, как потерял голову. Я никогда не думала, что он способен так влюбиться.
В тот вечер, когда «ЛФГ» устраивала прием, я заметила, что Рик очарован тобой. Он посмотрел на меня, — тут Ивлин слегка улыбнулась, — и я как всякая любящая сестра нарочно увела Брета, чтобы дать Рику время побыть с тобой наедине… Могу напомнить, что тогда это было и в моих интересах. Но вскоре я поняла, что для Брета не существует никого, кроме тебя. А потом Паоло стал уговаривать меня остаться на ночь… Ну, в общем, мы положили друг на друга глаз. Остальное можно не объяснять…
Ладно, вернемся к теме. Сначала я думала, что ты искренне любишь Брета и что Рик даром тратит время. А потом ты рассталась с Бретом, и я решила, что ошиблась.
Конечно, Рик не лишен обаяния и там, где касается женщин, своего не упустит. Но я все еще не была убеждена, что ты любишь его. Логика подсказывала, что тебя привлекают его деньги… — Увидев лицо Моны, она быстро добавила: — Извини, но я пытаюсь быть абсолютно честной. В конце концов я сказала себе, что это меня не ка-сается. Рик не дурак и, если он все еще хочет жениться на тебе, пусть решает сам.
Однако приближался день свадьбы, и я заметила, что ты становишься все более несчастной. Тогда я поговорила с Риком. Но он был отчаянно влюблен и думал только о том, чтобы поскорее жениться на тебе, пока ты не передумала. «Когда мы поженимся, все будет в порядке, — повторял он. — Мона из тех женщин, которые верны своему слову. Как только она станет моей женой, она успокоится. Я дам ей все, что она хочет».
Но я видела, что он боится. Он купил ту машину только для того, чтобы заинтересовать тебя…
— Не знаю, зачем ты мне это говоришь, — с отчаянием сказала Мона. — Все это уже не имеет никакого значения.
— То, о чем я рассказала, может, и не имеет значения. Но остальное имеет. Я давно испытываю чувство вины…
— Вины? — воскликнула Мона. — С какой стати?
— Потерпи, скоро узнаешь, — едва заметно улыбнулась Ивлин. — Ты помнишь день аварии и то, как Рик заставил тебя сесть за руль?
— Он не заставлял меня, — возразила Мона.
— Ладно, уговорил. Я видела, что ты этого не хотела. Ты выглядела усталой и расстроенной.
Машина была маленькая и хорошенькая, за которую большинство женщин отдало бы все на свете. Рик решил, что такой свадебный подарок придется тебе по душе, и нарочно отпустил Стива.
Ты как-то упомянула, что хотя у тебя никогда не было своей машины, но водить тебе нравилось. Наверное, Рик решил, что если ты сядешь за руль и оценишь его подарок…
Ивлин не закончила фразы и вздохнула. Потом она решительно вздернула подбородок и продолжила:
— Когда после аварии ты спрашивала меня, что случилось, то сказала, что помнишь, как ехала по скоростному шоссе. Неужели ты не помнишь остального? — Нет.
— Так вот, когда я рассказывала тебе о случившемся, то ради Рика о многом умолчала. — Она испустила тяжелый вздох.
Мона нахмурилась и быстро спросила:
— Ты уверена, что хочешь говорить об этом? В твоем состоянии нельзя расстраиваться.
— Я должна облегчить свою совесть, — упрямо сказала Ивлин и похлопала себя по все еще плоскому животу. — Маленькому Сантини это пойдет только на пользу.
