Глава 10
Эшли и сама застыла в растерянности, охваченная раскаянием и неожиданным страхом перед расставанием с младшей сестрой.
– Джесс, ты уж прости, что придется покинуть вас с Тедом. Вы так хорошо меня приняли, но я…
– Ты напрасно извиняешься. – Джессамин многозначительно посмотрела на Эшли и на Дэна. – Я все понимаю.
– Боюсь, что Теду это не удастся.
– Да, это верно. Не далее как этим утром он рассуждал на тему о том, как ему приятно, что мы все живем одной дружной семьей, под одной крышей. Тед хотел бы, чтобы ты оставалась как можно дольше. Он готов заботиться о тебе всю жизнь! Я пыталась ему втолковать, что вся жизнь – это немного чересчур, но…
Эшли внутренне содрогнулась. Всю жизнь! Кажется, ее щеки побледнели, как у мертвеца… Дэн был прав. Пора сжигать мосты. Она приблизилась к Джессамин и обняла сестру за плечи.
– Пожалуйста, объясни Теду, что вы сделали все, что могли – и даже больше, чем я могла надеяться, – но мне все равно пора начинать новую жизнь. Я не могу больше сидеть у вас на шее.
Джессамин ответила Эшли горячим объятием и воскликнула:
– Да кто говорит, что ты сидела у нас на шее? Разве это обуза? Ведь мы действительно одна семья! Но… – Она покосилась на Дэна и шепнула Эшли в самое ухо: – Вот он пока нет!
– Джесс, пожалуйста, послушай, что я скажу! Я действительно нашла работу – пусть пока и бесплатную – в Центре дикой природы! И в обмен на стол и кров я буду помогать Дэну ухаживать за животными в его хижине. У меня будет своя комната!
– Где – в хижине? – не без ехидства уточнила Джессамин. – Это что, такой сарай, крытый соломой? Эшли, милая, поверь, что мы желаем тебе только добра! Городская девчонка вроде тебя не найдет рая в шалаше, среди дремучих лесов и диких зверей!
– Я не буду жить в шалаше! – заявила Эшли. – В хижине будет жить Дэн. А я остановлюсь в его домике на берегу.
– А на двери этого домика есть задвижка с внутренней стороны? – с тревогой осведомилась Джессамин.
– Да, Джесс, – смущенно улыбнулась Эшли, – там есть задвижка с внутренней стороны!
– Милая, – приговаривала Джесс, держа Эшли за руки и увлекая в гостиную, на диван, – почему бы тебе не подождать, пока Тед вернется со службы? Ты могла бы сама все объяснить!
– Нет, Джесс, – твердо возразила она. – Тед наверняка обидится и не захочет меня слушать. Просто извинись перед ним за меня и скажи, что я непременно заеду, чтобы поблагодарить за все, что он сделал.
– Но, Эшли…
– Эшли, тебе пора собираться, – как бы нечаянно вмешался Дэн. – Нам давно пора ехать!
Джессамин посмотрела на него долгим, внимательным взглядом. Повернулась к Эшли, крепко сжала ее плечи и сказала:
– Мы с Тедом всегда хотели как лучше для тебя.
– Знаю, Джесс, – негромко промолвила она, – но ведь сегодня мы говорим не о вашей, а о моей жизни, и это я, а не вы должны принять решение. Поверь, это для меня самый лучший выход. И к тому же я буду под рукой, если понадоблюсь тебе, когда родится ребенок. – И она поднялась со словами: – Пожалуй, пойду собираться.
Джессамин вышла следом за сестрой из гостиной, и ее голос разнесся по коридору:
– Если ты уверена, что нашла правильный путь – я на твоей стороне. Но помни: наши двери всегда открыты для тебя. Все, о чем мы мечтаем – чтобы ты была счастлива!
– Джесс, – в отличие от младшей сестры Эшли говорила решительно и звонко, – я непременно буду счастлива, вот увидишь!
Дэн, ставший невольным свидетелем их разговора, украдкой перевел дух.
Ведя машину обратно к дому по гладкому асфальтовому шоссе, Дэн наклонился и крепко пожал Эшли руку:
– Не надо бояться, Эшли. Ты поступила правильно.
У нее сладко заныло сердце. Он говорил так искренне, по-дружески, так старался ее успокоить! Его бесконечное терпение и доброта проникли так глубоко в душу, что вернули ее к жизни – хотя до сих пор Эшли считала, что там остались лишь старые раны да рубцы. Чтобы не выдать слез, стоявших в глазах, она сделала вид, будто любуется огненным солнечным диском, медленно погружавшимся в зеркальные воды залива. С каких это пор она утратила выдержку и стала так чувствительна к малейшим проявлениям людской доброты? Ее ладонь нервно вздрагивала под сильной, горячей рукой Дэна.
Эшли не могла до конца своих дней полагаться на жалость Джесс и Теда. Она все равно должна была начать новую жизнь. И предложение Дэна можно было считать просто невероятной удачей, даром небес. Он отнесся к ней с пониманием и сочувствием, и она нуждается в его поддержке. Правда, ей пришлось несколько раз повторить про себя, что ее желание быть вместе с Дэном не повлияло на принятое решение. Она приняла его давно, задолго до того, как подружилась с Дэном Кендаллом. И в тот же миг, словно по собственной воле, ее пальцы переплелись с пальцами Дэна в ласковом, дружеском пожатии.
Дэн, словно почувствовав ее смятение, сказал:
– Мы заглянем домой, переоденемся и махнем в город, в «Бабл-Рум», чтобы отпраздновать этот важный день в твоей жизни!
Она с тревогой покосилась на него: что за шутки? – но Дэн оставался совершенно серьезным.
– Кого-нибудь узнаешь? – спросил Дэн, перегнувшись через столик.
Они сидели в уютном кабинете в ресторане «Бабл-Рум», где столики разделяли высокие спинки диванов и каждый угол был декорирован в стиле тридцатых, сороковых или пятидесятых годов. Эшли завороженно следила за игрушечным поездом. Он бежал по игрушечным рельсам, закрепленным под самым потолком зала. Крошечный колокольчик кондуктора вторил ностальгическим мелодиям, лившимся из репродуктора.
Она не сразу услышала обращенный к ней вопрос и рассеянно улыбнулась:
– Извини. Я что-то задумалась…
– Я спросил, узнаешь ли ты кого-нибудь в этом зале. Не в смысле клиентов, а в смысле фотографий.
Эшли обратила свое внимание на стены, увешанные портретами звезд, блиставших на экране в давно минувшие дни. И покачала головой, отчего золотистые пряди волос мягко коснулись нежных щек:
– Только Мэрилин Монро и Боуги[1] – я видела их в старых фильмах. Но я слышала эту мелодию. По-моему, ее пел Перри Комо. И она называется «Пленник любви».
Потемневшие от волнения глаза Дэна смотрели на нее с необычной торжественностью.
– Это я – пленник любви! – прошептал он.
У Эшли гулко забилось сердце. Ведь именно эти слова она мечтала услышать больше всего – но не смела им внимать! Чтобы скрыть свое смущение, она постаралась улыбнуться как можно безмятежнее и обратить все в шутку:
– Дэн, ты весь позеленел!
Как всегда, он был чуток и ответил на ее игру. Изобразил комический ужас и стал ощупывать свое лицо.
