раз без горшка с георгином. Но все же новое ощущение, возможно, это был страх или ярость, не покидало ее.
Неужели он действительно решил уйти из компании, а это означало, что он также уходит и от нее.
В офисе его не было, поэтому Анника повернулась и пошла по тому же коридору, по которому как-то раз он уже провожал ее, приобняв за плечи. Девушка тогда держала то глупое растение перед собой. Возможно, это было неправильно, но и в этот раз она решила эффектно распахнуть двери его конференц-зала и заявиться нежданно.
На этот раз Раньери был один. Он сидел во главе стола, окруженный огромным количеством бумаг, папок с документами и не одним, а двумя ноутбуками.
— Привет, Анника, — сказал он, лишь мельком взглянув в ее сторону. — Я так понимаю, ты в курсе последних новостей, — непринужденно отреагировал Раньери.
Девушка бегала по всему городу, по его квартире, по его кабинету и только сейчас поняла, как сложно ей было отдышаться. Она заставила себя притормозить и прийти в себя. Раньери пристально смотрел на нее, возможно ожидая, что еще немного, и та слетит с катушек.
Анника осознавала, что их ожидает еще один раунд все той же игры, но сегодня ставки были выше. Можно даже сказать — на кон было поставлено все.
Как ни странно, Анника надеялась, что Раньери может еще передумать. И все это время она ожидала именно этого. Всего один шанс.
— Я была у тебя в кабинете, прежде чем отправилась сюда, — сказала она, и тут же странное спокойствие охватило ее, несмотря на торопливость, спешку и беспокойство, которые привели ее сюда. Анника пристально наблюдала за его реакцией. — Я вижу, ты решил сохранить мое растение. Символ нашей любви.
Он бросил ручку на блокнот перед собой и откинулся на спинку стула.
— Из меня так себе садовод, чего нельзя сказать о моем помощнике. Очевидно, у Грегори просто дар, и он может вырастить все, что угодно.
«Даже твое глупое растение», — ожидала услышать Анника, но он этого не произнес.
— У меня к тебе лишь один вопрос, — сказала она, вместо того чтобы цепляться к его словам.
Она понятия не имела, чего ожидать от этого вечера. Если бы только знала, что встретится с ним… она бы оделась на его вкус. Изысканность и намек на гламур — именно такое ему нравилось. Именно Раньери приучил ее к стильной одежде, и теперь сама Анника взяла это за привычку. Но вместо этого провела весь день в музее, а затем отправилась на ужин со своей старой подругой по колледжу.
Девушка была одета обычно: в джинсы, заправленные в сапоги, и уютный свитер, чтобы не замерзнуть. Но на самом деле ее одежда никоим образом не имела значения.
Она сняла пальто и бросила его на стол конференц-зала, затем направилась к Раньери и заняла место прямо рядом с ним. Настала ее очередь устроить небольшое шоу: подперев подбородок руками, она смотрела на него так, словно вся ее жизнь висела на волоске. Отчасти так оно и было.
— Что бы ты ни собиралась сказать или сделать, остановись, — произнес Раньери угрожающе. — Никакие радужные единороги не изменят ситуацию. В любом случае ты никак не можешь повлиять. Я просто пришел к выводу, что испытываю некоторое неудобство с приобретением вашей компании наравне с женитьбой.
— Ты лукавишь, когда говоришь про неудобство, связанное с женитьбой, — поправила его Анника, и, хотя ей было сложно сохранить самообладание, голос ее прозвучал ровно. — Тебя же не устраивает брак со мной. Ты ведь занимаешь позицию своего дедушки? Ты хочешь делать все, что хочешь, без всяких вопросов. Разве я не права?
Его глаза сверкнули.
— Да, — сказал он, его рот был напряжен.
— Именно так я и думала. — Анника не могла обойти вниманием сей факт. Ей хотелось спросить, связано ли поведение его отца, его решение о женитьбе напрямую с выбором, который сделал его дед. Ей казалось, что все связано, но об этом она спросить его не решилась.
В голове промелькнули их совместные моменты. Анника решила подняться на крышу, чтобы немного посидеть в джакузи. Она простояла на свежем воздухе, пока не замерзла, и снова погрузилась в горячую воду. Она называла это действо «терапией».
Когда Раньери поднялся к ней на крышу, он уже завершал свой разговор по телефону. Он положил трубку. Одного лишь взгляда на нее хватило, чтобы в глазах засверкали искорки. Ее волосы, собранные на макушке, и один лишь халатик, прикрывающий ее обнаженное тело…
И следующее, что Анника помнила, — это как она лежала на спине в его постели, а Раньери входил в нее снова и снова, желая прийти к прекрасному завершению. Но когда она сделала вид, что хочет встать, собрать свои вещи и вернуться в свою комнату, чтобы в голове не возникли никакие мысли на их счет, он усадил ее рядом с собой. И они занимались любовью не один раз. Нечто похожее происходило в Италии. Ночь шла медленно, но они были заняты приятным делом.
Когда проснулась несколько часов спустя, Анника поняла, что все еще лежала в его постели, но его не было рядом.
Но тогда в конференц-зале она протянула руку и коснулась его, крепко сжав, поскольку боялась, что он отстранится.
— Раньери, — тихо произнесла Анника его имя. — Когда ты понял, что обречен, что делал?
Ее слова прогремели, как удар грома, и были очень неожиданными. Раньери отпрянул, и с трудом смог сохранить самообладание лишь потому, что вскочил со своего места. В тот момент он ощутил странный прилив энергии или адреналина. Его сердце было готово выпрыгнуть из груди. Но, конечно же, показывать Аннике свое состояние он не хотел. Он долго и напряженно вглядывался в лицо девушки.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — прохрипел он.
Но Анника выглядела спокойно и даже была полна сочувствия. Это было невыносимо.
— Именно этого-то я и боялся! — рявкнул он на нее. — Эти беспорядочные эмоции. Не забывай, где мы находимся, это офисное здание. Не место…
— Я люблю тебя, — призналась Анника, понимая, что другого способа заткнуть его она уже не найдет. А потом еще сильнее усугубила ситуацию, улыбнувшись. — Хотя я думаю, ты об этом догадывался. Иначе ты не реагировал бы так.
Раньери стоял возле стены, затем подошел к окну, пытаясь сфокусировать свой взгляд на постоянно меняющемся городе. Манхэттен был в разы понятней ему, нежели женщина, которая стояла позади него. Женщина, от которой
