тебя.
Он ошеломленно смотрел на нее.
— Почему это тебя удивляет? — спросила она, качая головой. — Как я могу любить тебя, но не хотеть выйти за тебя замуж? Но ты меня не любишь! Это нормально, я принимаю твое отношение ко мне.
— Ты не влюблена в меня! — не задумываясь, выпалил Леон.
Она путала любовь с благодарностью. Он был первым человеком, который сделал что‑то для нее. Не предал ее. Не оставил ее. У нее было мало опыта в сексе, она не понимала, что это просто физическое удовольствие. Поэтому она по ошибке приняла благодарность, которую испытывала к нему, за любовь.
— Ты влюбилась в стиль жизни, — сказал он грубо.
Теперь ее выразительные глаза сверкали гневом.
— Я не влюбляюсь в вещи, Леон. Ты оскорбляешь меня. Твой контракт оскорбителен для меня. Я любила бы тебя, даже если бы ты был беден и жил в картонной коробке. Как ты мог подумать, что мне нужна награда за то, что я осталась с тобой… — Она покачала головой.
Он не отвечал, и она горько усмехнулась.
— Ты не можешь отрицать мои чувства и мои желания. Ты не можешь принимать все решения. Ты узнал все мои секреты, возможно, ты уже успел все разузнать про меня. Наверное, я влюбилась в тебя в ту самую первую ночь. Но ты не чувствуешь того, что чувствую я. Ты пытаешься сделать все правильно, вот и все. Это же очевидно, на самом деле ты ничего не рассказываешь о себе, и ты не доверяешь мне. И я понимаю почему. Ты не чувствуешь потребности открываться тому, к кому ты ничего не испытываешь. Ты не хочешь эмоциональной близости со мной. Хорошо, я принимаю это. Но физической близости у тебя со мной тоже не будет. Ты слишком многого от меня хочешь. Я не могу разделять чувства так, как ты это делаешь.
Она не любила его. Он был в этом убежден.
— Этти, ты едва меня знаешь.
— Я знаю все, что мне нужно знать. Кто ты есть, что ты делаешь. Я знаю, что ты добрый, веселый. Упрямый до такой степени, что… — Она замолчала, когда у нее перехватило дыхание.
И этого ей было недостаточно? Он дал ей все, что мог, и этого все еще было недостаточно?
— Тебе не нужно чувствовать себя виноватым, — добавила она, ее взгляд стал ледяным. — Тебе больше не нужно притворяться. Ты можешь найти кого‑то еще.
Неужели она хотела, чтобы он нашел себе другую женщину?
— Как щедро с твоей стороны, Этти, — сказал он язвительно. — Ты даже не готова дать нам шанс. Ты говоришь, что любишь меня, но готова сразу уйти? Не так уж сильно ты меня любишь на самом деле.
Она побледнела.
— Я в то же время люблю себя, Леон. Я достойна этого продвижения по службе. Я заслуживаю того прекрасного секса, которому ты меня научил. Ты тот, кто показал мне, что я заслуживаю большего. Не ожидать меньшего и не соглашаться на худшее. И спасибо тебе за это. Но теперь я должна защитить себя. — Она подняла подбородок. — Ведь ты не любишь меня.
— Дело не в этом. — Он несогласно мотнул головой.
— Дело именно в этом.
Леон был так взбешен, что больше не мог смотреть на нее. Он огляделся и увидел, что цветы на подоконнике превратились в кучу засохших листьев. Без ее присутствия и заботы они быстро засохли и умерли. Это было так типично. Эмоции пожирали его изнутри и пытались найти выход.
И его тело требовало своего, оно знало, чего хотело: доказать ей, что она больше не сможет сопротивляться ему. Нет, ему нужно было уйти, прежде чем он полностью потеряет контроль над собой.
Она полностью отвергла все его предложения. Получается, что она отвергла его.
— По крайней мере, я могу приютить тебя у себя, — холодно сказал он. — Не здесь же тебе оставаться.
Он взял кольцо со стола и сунул его в карман. Затем он направился к двери: ему нужно было уйти, прежде чем он скажет или сделает что‑то, о чем впоследствии пожалеет.
— Я буду на связи. Нам нужно заключить новое соглашение.
Любовь? Она хочет любви?
Леон жил в постоянном состоянии разочарования. В его голове все время прокручивалась одна и та же мысль: «Отпусти ее. Пусть она останется в своей ужасной маленькой квартире. Пусть она будет одна и несчастна, если она решила так жить». Он был счастлив снова жить один в своем доме? Ведь когда она жила у него, он испытывал дискомфорт. Он вернется к тому, как жил всегда. Один, независимый, сильный, легкий на подъем.
Но он ходил по огромному, пустому дому и не находил себе покоя. Щенок, пока не уставал, следовал за каждым его шагом. Леон опустился на диван и поднял щенка на колени. Тот немедленно свернулся калачиком и начал дремать.
А у Леона не было времени на сон. Он сделал для Этти все, что мог. Он предложил ей гораздо лучший дом. Он заботился о ее здоровье и освобождал ее от финансового бремени, он признавал ее ценность на работе. Он всегда думал о ее благополучии. Чего еще она хотела?
Нет, он сделал не все.
Внутренний голос повторял это снова и снова. От шепота он усиливался до крика и звона в его голове.
Пустота, которую Этти оставила после себя, была разрушительной. Она ушла и забрала с собой что‑то. Что‑то невидимое, нематериальное, но вполне ощутимое.
Ребенок! Она забрала с собой его ребенка. И, поняв это, Леон снова почувствовал гнев. Он почувствовал себя оскорбленным ее упрямым эгоизмом. Ему так часто говорили, что люди будут постоянно хотеть от него каких‑то благ. В основном денег. Деньги и связи дают доступ к привилегиям. И это утверждение достаточно часто оказывалось правдивым. Но не в этот раз.
Он дал ей все. По крайней мере, все, что ему было легко отдать, — свои деньги, свой успех, свой дом. Сложнее было дать то, что было спрятано в глубине души и сердца. То, что даже он не хотел вытаскивать на свет божий. Безопасность, которую она жаждала, заключалась не в деньгах. Ей были нужны эмоциональная близость и уверенность в том, что он разделяет ее чувства. Но именно этого он не мог ей дать. Он не верил в любовь. Он даже не знал, что это такое. Тем не менее с каждым новым днем ему становилось все сложнее находиться в своем доме без нее. И дело
