Та улыбнулась в ответ и одернула просторный белый халат, который начала носить, как только узнала про свою беременность — куда раньше, чем было необходимо.
— Становится заметно, правда? — гордо поинтересовалась она.
Клеменси кивнула, с трудом сдерживая смех. Срок у подруги был ничтожный.
— Мне еще повезло. Я чувствую себя по-прежнему, — с увлечением продолжила коллега. — А вот мою сестру начало выворачивать наизнанку чуть ли не с первого дня.
— Серьезно? — сдвинула брови Клеменси. От невинных слов подруги у нее побежали по спине мурашки.
— Ладно, еще увидимся.
Как только дверь закрылась, Клеменси полезла в сумку, вынула ежедневник и начала листать страницы. Внезапно ее пальцы налились свинцом. Она еще раз сверила даты. Ошибки не было. Задержка на три дня.
В последнее время она была так занята, что ничего не заподозрила. Клеменси отодвинула кресло от стола и молча уставилась в окно. Последние две недели она испытывала сильный эмоциональный и физический стресс. Ничего удивительного, что цикл, обычно регулярный, нарушился. А тошноту, с которой она проснулась сегодня утром, можно было объяснить чем угодно. Может, вчера съела что-нибудь. Одну из этих бацилл, вызывающих суточное расстройство желудка.
Клеменси глубоко вдохнула и попыталась справиться с подступающей паникой. Разве можно забеременеть после одной ночи? Она быстро сделала равнодушное лицо. В кабинет вошел начальник их отдела с папкой под мышкой.
— Клеменси, я вот что подумал… Боже мой, да на тебе лица нет! — осекся он. — Немедленно в постель. Я попрошу кого-нибудь закончить твой отчет. Отправляйся домой. Это приказ.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Сейчас. — Но сначала надо было позвонить.
Как только начальник вышел, она дрожащей рукой сняла трубку. Несколько минут спустя выяснилось, что врач сможет принять ее только завтра во второй половине дня.
Вскоре Клеменси, боровшаяся с очередным приступом тошноты, осторожно объезжала деревенский пустырь, бдительно наблюдая за толпой зевак. Те собрались, чтобы понаблюдать за возведением огромного шатра на месте, где завтра должен был состояться вечер танцев. Бригада рабочих вытаскивала из белого фургона плетеные столы и стулья. Еще одна бригада торопливо развешивала лампочки на соседних деревьях.
Но рабочих Клеменси едва заметила. Внутри нее растет ребенок Джошуа… Неужели это правда? В желудке урчало, во рту стояла горечь. О боже, сейчас ее вырвет…
Через несколько томительно долгих секунд она свернула в свой переулок, поставила машину на тормоз, выскочила, опрометью побежала в дом и, не закрыв дверь, нырнула в ванную как раз вовремя, чтобы ее стошнило в раковину.
Ноги были ватными. Она постояла, вцепившись в раковину, пока не прошел приступ, а потом собралась с силами, открыла кран и умылась. Думая, что ей никогда в жизни ей не было так скверно, Клеменси неуверенно выбралась из ванной и чуть не упала, увидев в проеме открытой двери высокую худую фигуру со свертком в руке.
— Джошуа… Как ты сюда попал? — Она держалась за стену.
Он не ответил. Бросив взгляд на ее пепельное лицо, Харрингтон положил сверток на столик в прихожей, взял ее за руку и повел в гостиную.
— Ложись, — распорядился он и осторожно подтолкнул Клеменси к обтянутому ситцем дивану.
Она беспрекословно послушалась, вытянула ноги и опустилась на подушку. Голова кружилась. Клеменси закрыла глаза и догадалась, что Джошуа выходил из комнаты, только тогда, когда он вернулся со стаканом воды и ковриком для машины, который лежал на одном из кухонных стульев.
— Спасибо, — пробормотала Клеменси, когда он укрыл ее. Дрожь прекратилась, по телу медленно разливалось тепло.
Джошуа склонился над ней, и на секунду она забыла обо всем на свете, впитывая знакомый запах и радуясь тому, что наконец-то видит его. Отчаянно хотелось поднять руку и пригладить непослушный темный вихор на лбу.
— Вот. — Он сунул ей стакан.
Клеменси сделала глоток, чувствуя, что он не сводит с нее глаз. О боже, должно быть, она похожа на пугало…
— Ну что, полегчало? — негромко спросил он. На мгновение Клеменси показалось, что он сядет радом. Но Джошуа передумал и опустился в кресло напротив. Она ощутила досаду и облегчение одновременно.
— Да. Кажется. — Она выпрямилась и села. — Должно быть, съела что-то несвежее, — пробормотала Клеменси и быстро сделала еще один глоток, чтобы избавиться от болезненного комка в горле. Если бы все было по-другому… Если бы Джошуа любил ее, в этот момент она лежала бы в его объятиях и, замирая от счастья, говорила ему, что, кажется, у них будет ребенок.
— Как ты сюда попал? — отрывисто повторила она свой вопрос. Пусть он уйдет, пусть не пользуется ее слабостью, иначе кончится тем, что она поделится с ним своими подозрениями! Клеменси вздрогнула, представив себе его испуганное лицо. Он занимался с ней любовью, чтобы удовлетворить физическое влечение, а не чтобы зачать новую жизнь.
— Я принес посылку. Сегодня утром ее оставил для тебя почтальон, — спокойно объяснил Харрингтон.
Он вел себя как добрый сосед.
— Наверно, это мой жакет, — пробормотала Клеменси. Тот самый жакет, который она оставила переделывать, когда ездила в Лондон на собеседование. При воспоминании о вечере, когда на перроне ее ждал Джошуа, у Клеменси сжалось сердце. Неужели с тех пор прошло всего две недели? А кажется, целая жизнь…
— Как Джейми? — быстро спросила она.
— Умирает от желания ходить в школу вместе с Томми. Сейчас с ним моя мать. Разбаловала его ужасно. — Он сделал паузу и поджал губы. — Недавно Джейми сказал мне, что бабушка кормит инвалидов куда лучше, чем я.
Клеменси едва слышала эти слова. Она как зачарованная следила за приподнявшимися уголками его твердых губ. Внезапно поняв, что Джошуа умолк, она подняла глаза и увидела, что он по-прежнему пристально рассматривает ее.
— Мне нужно забрать Томми из школы, а тебе нужно лечь в постель, — прервал Джошуа затянувшееся молчание и порывисто поднялся. — Могу я еще что-нибудь сделать для тебя до своего ухода? — Он подошел к дивану и посмотрел на Клеменси сверху вниз.
Клеменси покачала головой.
— Нет, спасибо, — с той же сдержанной вежливостью ответила она.
— Ладно, увидим, — пробормотал Джошуа. — Ложись в постель, — решительно распорядился он, неожиданно протянул руку и, застав Клеменси врасплох, погладил ее по голове. Затем, не глядя на ее удивленное лицо, Харрингтон вышел из комнаты. Через несколько секунд негромко хлопнула входная дверь.
От короткого прикосновения его пальцев покалывало голову. Клеменси спустила ноги на пол. Слабость в конечностях сопровождалась новым приступом тошноты.
