— Не знаю, если честно, я об этом не задумывалась.
— Не верю! — ликующе сообщил ей Алан. — Не верю ни одному твоему слову, потому что ты только что солгала и сама это прекрасно знаешь. Все это утро ты только о том и думала, дорогая моя Карина. Впрочем, я тоже, — признался он, приуныв. — Полагаю, нам с тобой пора честно и открыто обсудить то, — что мы с тобой успели натворить за это время.
— Прямо здесь, при всех? — Карина оглянулась на толпу приплясывающих подвыпивших юнцов.
Алан улыбнулся.
— Нет, конечно, мы найдем более укромное место. Кстати, я не сказал тебе, что ты выглядишь просто прелестно?
— Этот комплимент должен по твоей задумке смягчить удар?
— Нет, это чистая правда. И я тебе еще ни разу не говорил того, что хочу сказать сейчас: ты умная, щедрая, красивая женщина, и ты просто находка для любого мужчины. Ты жемчужина, Карина. Но…
Она почувствовала, что медленно тает от сладкой патоки комплиментов, которые, как ей казалось, шли от чистого сердца. Однако это алановское «но» вновь собрало ее в одно трепетное, ноющее от нетерпения целое.
— Но ты однажды уже любил женщину, — выпалила Карина, не в состоянии вынести более ни секунды ожидания. — Да-да, я знаю, есть мужчины, которые влюбляются только один раз и навсегда, так что не мучь себя, зачем тебе новые передряги. Я все понимаю.
Она могла бы продолжать еще долго, если бы он не прервал ее своим спокойным, ровным возражением:
— Ты говоришь о моей бывшей жене? Она не имеет к нашему разговору никакого отношения. Я уже давно не воспринимаю ее всерьез.
— Так что же ты скажешь про нас, Алан? — прошептала Карина, почему-то представив себя стоящей по пояс в ледяной воде.
Но прежде, чем он успел ответить, от виллы Торно отделились трое мужчин в костюмах и прытко направились к тому месту, где стояли Карина и Алан. Заметив и узнав их, он мысленно произнес местное аютландское ругательство и мягко объяснил ей, дрожащей и прильнувшей к нему в ожидании приговора:
— Боюсь, нам придется повременить с разговором. Эти трое мужчин — мои деловые партнеры из Эдинбурга, и от моей работы с ними зависит очень многое. Жди меня через час у той каменной скамейки, видишь ее там, у фонтана? Ровно через час я приду туда. — И, поцеловав Карину в щеку, Алан устремился навстречу деловито нахохлившимся мужчинам, которые остановились в сторонке, вежливо дожидаясь, пока он закончит беседу.
Она с опозданием кивнула, отыскала скамейку, села на теплый камень и начала ждать, не зная, чем ей заняться в оставшийся час.
То место, где они условились встретиться, очень походило на рай, каким Карина видела его на картинках в детской Библии. Масса зелени и беззаботный птичий щебет очаровывали.
Тем более Карина встрепенулась, когда услышала за своей спиной шаги и голоса. Двое говоривших шли по дорожке, спрятанной от нее зеленой изгородью, но их беседа была хорошо слышна.
— Я прекрасно провела время, — отвратительным фальцетом произнес женский голосок, по которому Карина без труда узнала Рейчел Споффорд. — Лондон красивый город, а Алан красивый мужчина. Было бы еще лучше, если бы он не прихватил с собой своего надоедливого сына. Спрашивается, зачем Алану столько денег, если он не может воспользоваться ими с толком? Он мог бы скинуть заботы о своем малолетнем дурачке на плечи слуг — они для того и существуют. Или я не права?
— Вы правы, моя обворожительная Рейчел. — Тембр голоса и сильный ирландский акцент ее спутника не оставляли никаких сомнений в том, что говоривший Лео О'Коннор. — Значит ли это, что вы не делили с Аланом постель?
— Увы, значит.
— Это также значит, что он еще больший дурак, чем я думал.
— Но мы жили в соседних номерах, — усмехнулась она. — И уверяю вас, как только свадебные торжества подойдут к концу и он отбросит свою отеческую заботу о нашей маленькой художнице, я заполучу его целиком. Я устрою все так, что он не отвертится.
— Под «нашей маленькой художницей» вы подразумеваете его заокеанскую гостью?
— Ее самую. Вы разве знакомы с ней?
— Я видел ее очень непродолжительное время, но нашел просто прелестной.
— Ну что ж, желаю вам успехов с этой девицей, Лео. Мне она, скажу честно, показалась кикиморой. И вообще, Алан вряд ли стал бы с ней возиться, если бы не Джонни, или как там зовут его сына. Вот уж кто от нее без ума!
— Не желаете бокал шампанского, мисс? Голоса постепенно отдалялись и наконец смешались с далеким гулом толпы. Карина продолжала сидеть на каменной скамье, до боли сжав кулаками виски. В голове стучало, словно ломились в дверь.
— Вот это да… — шептала она, надеясь, что спит и видит сон. — Вот это да…
Затем медленно встала со скамьи и, покачнувшись, пошла наугад по освещенной фонарями дорожке. Дорожка, многократно вильнув, вывела ее на знакомую людную лужайку, где только что говорили они с Аланом. Он и теперь стоял неподалеку в окружении тех же трех деловых людей из Эдинбурга на ощетинившейся стриженой травой лужайке. Карина видела, как уверенно он говорит, как энергично кивают его собеседники, как он бросил на нее взгляд и мимолетно улыбнулся. Тогда она повернулась и зашагала было прочь, но вдруг услышала голос за спиной:
— Вы чем-то недовольны. Я могу быть вам полезен?
Карина обернулась. Лео О'Коннор участливо смотрел на нее, сведя брови. Весь его вид выражал тревогу.
— Может быть, вам лучше присесть за столик, мисс Фриман? Вы бледнее, чем были в ресторане.
— Нет, спасибо, мистер О'Коннор. Впрочем, давайте присядем, — вдруг согласилась она, с упоением отметив удивленный, непонимающий взгляд Алана из-за плеча своего собеседника. — Я неожиданно плохо себя почувствовала, сама не знаю почему. Может быть, от жары.
— Может быть, и от жары. В любой момент, когда вы пожелаете, я могу отвезти вас домой. К вам домой, — со смехом уточнил Лео в ответ на пораженный взгляд Карины, не ожидавшей столь быстрого перехода от любезности к бесцеремонности, — в Килчерн. Не пугайтесь. Хотя обо мне и ходит здесь дурная слава, вы зря ожидаете от меня худшего. Я безобиден. И все еще надеюсь, что когда-нибудь мне простят мое тюремное прошлое. Впрочем, как вы изволили убедиться сами, здесь не принято прощать. Вы бы не отказались от чашечки кофе?
Карина кивнула. Ее растрогала нехитрая маленькая исповедь Лео и в то же время рассмешила готовность согласиться с каждым ее словом.
— Думаю, кофе меня взбодрит и мы останемся немного потанцевать. Вы танцуете, мистер О'Коннор?
— Когда-то считался лучшим танцором в здешних местах, — самодовольно улыбнулся тот. — Полагаю, мы будем самой замечательной парой на этой вечеринке.
