— Что же нам делать? — внезапно спохватившись, спросил Мартин.
— Избегать укромных мест, чтобы наши чувства не завели нас слишком далеко, — опуская глаза, предложила Дебора.
— Террасу Норманов вряд ли можно считать укромным местом, — возразил Мартин. — Твои глаза горят, как два сапфира. Знаешь, я давно уже не девственник, но, признаюсь, ни одна женщина не возбуждала меня так, как это удается тебе. Один твой поцелуй, и я мгновенно в боевой готовности.
— Кажется, тебя это не очень-то радует. — Дебора покачала головой.
— Как я могу просить тебя о близости, если вскоре должен уехать? Придется нам вернуться к прежней договоренности не приближаться друг к другу ближе, чем на метр.
— У меня такое ощущение, что даже если мы разойдемся на тысячу метров, нас все равно будет непреодолимо тянуть друг к другу, — возразила Дебора.
— Я ощущаю невероятный прилив сил и бодрости. Что, если нам направить их в другое русло? Например, пойти собирать малину.
Деборе совершенно не хотелось собирать ягоды. С гораздо большим удовольствием она целовала бы Мартина, но она не посмела возразить ему и, взяв корзинку, пошла за ним в сад.
Их корзины были уже наполовину полными, когда из дома вышли Рей и Ламберт. У них были такие счастливые лица, они выглядели такими довольными друг другом, что Дебора с трудом удержалась от улыбки.
Вечером за ужином Рей сказала, что в среду они с Ламбертом собираются пригласить друзей и объявить им о приезде внучки.
— Как ты понимаешь, девочка, на следующий же день об этом будет знать все Западное побережье. — Рей погладила Дебору по волосам. — Ты, Мартин, конечно, не уедешь до того времени, — как о само собой разумеющемся сказала она.
— Меня ждут не раньше чем через две недели, — подтвердил тот.
— Ну это мы еще посмотрим, надо ли тебе вообще туда ехать, — многозначительно заявила Рей, взглянув при этом на Дебору.
Итак, в моем распоряжении две недели, сказала себе Дебора. За это время я должна буду убедить Мартина никуда не уезжать. Она еще не знала, как это сделать, но женское чутье подсказывало ей, что она успешно справится с этой задачей.
В воскресенье Дебора ночевала у Камиллы. Утром они вместе позавтракали, после чего она ушла к Норманам. Все ждали Мартина, но он так и не появился. Потом выяснилось, что он с тремя рыбаками из поселка уехал на рыбалку.
— Видимо, Мартин хотел, чтобы мы могли побыть втроем, — успокаивала Дебору Рей. — Он замечательный человек, не правда ли, дорогая?
Против этого возражать не приходилось. Деб понимала, что Рей права и что Мартин просто дал ей возможность поближе узнать своих новых родственников. И все-таки чувствовала глубокое разочарование от того, что он покинул ее на весь день ради какой-то там рыбалки.
Время прошло незаметно. Дебора и Норманы о многом рассказали друг другу. Дебора помогла Рей обработать грядку спаржи, а Ламберту починить порванную сеть. Было уже совсем темно, когда распахнулась дверь и вошел Мартин.
— Форель для завтрашнего обеда, — торжественно объявил он, бросая на пол ближе к раковине плетеную корзину с рыбой. — Рыбы сегодня мало, и клев начался только после обеда, — сообщил он Ламберту. — Зато комаров уйма, и они жрали нас с раннего утра до позднего вечера. А как ты провела день? — обратился он к Деборе.
— Прекрасно, — с подчеркнутой сдержанностью отвечала та, но, не выдержав, добавила:
— Мне не хватало тебя, Мартин.
— Вот тебе раз! — воскликнул он. — Я думал, что ты захочешь побыть с Рей и Ламбертом.
— Нам было замечательно втроем, но, пожалуйста, в следующий раз не решай ничего за меня.
— Послушай, Деб, разве твоя мать не учила тебя, что некрасиво выговаривать кому-либо на людях? — Мартин покачал головой.
— Она говорила мне, что вообще не следует никому делать замечания.
— У тебя была замечательная мама! — в восторге воскликнул Мартин, — но мне сейчас не до вежливости. Если нетрудно, накорми меня. Уже к трем часам мы с ребятами слопали всю еду, какая только у нас была с собой. Я умираю с голоду, меня всего искусали комары, и я грязный как черт.
Пока Мартин мылся, Дебора положила в миску щедрую порцию жареной свинины с овощами и поставила ее в духовку.
Мартин вернулся на кухню босиком, с мокрыми волосами и в расстегнутой рубашке, открывавшей заросшую густыми волосами грудь. Дебора тут же поставила перед ним тарелку с едой. Потом отрезала ему здоровый кусок малинового пирога и заварила чай.
Как ни пыталась она занять голову хозяйственными заботами, мысли то и дело приобретали совершенно иное, чисто эротическое направление. Ее тело просило, требовало мужской ласки, и она со страхом думала о том, что это желание наверняка отражается на ее лице.
Накормив Мартина и вымыв за ним посуду, Дебора облегченно вздохнула.
— Теперь мне пора домой. Увидимся завтра.
— Спокойной ночи, — небрежно бросил Мартин.
Он не предложил проводить ее и даже не поцеловал на прощание. Странно устроен человек, размышляла она по дороге. Только что я как о несбыточной мечте думала о дедушке, и вот теперь, когда самое большое желание моей жизни осуществилось, я опять чувствую себя неудовлетворенной. И все только из-за того, что почти незнакомый человек не предложил проводить меня.
Нельзя желать от жизни так много и так сразу. Жадность к добру не приводит. Ты хочешь в один день получить и деда, и любовника, упрекала она себя.
Любовник. Она произнесла это слово вслух и поразилась его звучанию. Кажется, открывается новая страница в ее жизни. Сможет ли она правильно прочесть ее? Она почти совсем несведуща в таких вопросах. Захочет ли Мартин стать ее учителем? В последний день она была с ним откровенна. Не отпугнуло ли его то, что она ему рассказала?
Когда на следующий день Дебора снова пришла к Норманам, Ламберт только что закончил разговор с иммиграционной службой.
— Ни черта не понял из того, что они мне объяснили, — смущенно пожаловался он ей. — Сказали, что пришлют какие-то правила. Я потребовал, чтобы не отправляли почтой, а послали с нарочным. Немедленно.
Ламберту с его вспыльчивым, нетерпеливым характером нелегко будет договориться с чиновниками-бюрократами, подумала Дебора.
— Спасибо тебе, дедушка. — Она поцеловала его в седую голову.
Рей объявила, что хочет сварить еще малинового варенья, и Дебора с Мартином отправились в сад собирать ягоды.
— Дебора, не сердись, что я не пошел вчера тебя провожать, — сказал Мартин, как только они остались вдвоем. — Нам обоим надо немного остыть. Если бы я пошел с тобой, мы могли бы не сдержаться и броситься в объятия друг друга.
