Губы Анжелины в один миг пересохли, голова потянулась назад, к нему, плечи распрямились, и тепло поползло вниз, сначала к груди, потом перекинулось на живот, а потом стало жарко в бедрах, коленях… В висках стучала кровь, а в ушах звенело, как будто она оказалась под тяжелым слоем воды.
Она не почувствовала, скорее поняла, что он гладит ее голую шею тыльной стороной ладони. Потом его нос зарылся в ее легкие волосы, и он медленно и с наслаждением втянул в себя запах ее волос и кожи. Рука его бесстыдно и уверенно легла на ее грудь, а губы коснулись уха, которое пылало как раскаленное солнце. Он лизнул мочку и отпрянул. Рука нежно гладила грудь, задерживаясь на остром возбужденном соске.
Анжелина не могла сопротивляться больше своему желанию, она откинула голову назад, уперлась ему в низ живота и теперь не только слышала, а всем существом чувствовала толчки его крови.
Он опять наклонился к ее уху, невольно отстраняясь от пылающей головы, и выдохнул:
– Какая ты вкусная! Я мечтал об этом с того момента, как ты воткнулась в мою грудь. У тебя фантастический запах.
Анжелина молчала, она не могла открыть рот, потому что знала – неконтролируемые, бессвязные слова ринутся из нее потоком. В том, что он продолжал стоять сзади, было что-то пугающе прекрасное… Еще нереализованная мечта, эротика в чистом виде, нетерпеливое, необузданное, первородное желание мужчины. Хорошо, что он не может видеть ее искаженное страстью лицо. Она парила в эфире разлитой в комнате нежности, не чувствуя своего тела…
Он не выдержал: одним рывком поднял ее со стула, повернул к себе и с силой прижал к своему телу. Она вдохнула его аромат и обмякла.
– Рыжая, маленькая моя… – шептал он, проводя губами по ее лицу, шее…
Она невольно отклонилась назад. Он рывком сбросил исписанные листы на пол и опустил ее на стол. Она даже не почувствовала, что легла на жесткую поверхность, потому что ощущала только его руки, которые были мягче любой перины…
– Я не рыжая, – ответила она хриплым голосом, который сама не узнала.
– Рыжая, у тебя волосы на солнце отливают золотом, – говорил он. – Как я мечтал погладить их…
– Поцелуй меня, пожалуйста, – тоненько попросила Анжелина, которая едва выдерживала эту сладкую долгую муку. – Я тоже мечтала…
Он осторожно прикоснулся своими твердыми губами к ее приоткрытому дрожащему рту…
Но в этот момент что-то произошло. Анжелина не могла в первый момент понять, почему она так испугалась. Но вдруг она вернулась на землю, ее голова стала трезвой. Она ясно увидела, что лежит на столе, распластанная под Патриком, с задравшейся юбкой и кто-то смотрит на них…
Патрик моментально уловил перемену в ее состоянии и аккуратно поднял ее со стола и отпустил. Она быстро поправила юбку и провела руками по волосам.
– Я что-то сделал не так? – испуганно спросил он, вглядываясь в ее напряженное и отстраненное лицо.
– Здесь кто-то есть, – ответила Анжелина и пошла к дверям.
– Кто здесь может быть? – удивился Патрик, но последовал за ней.
Анжелина открыла дверь и увидела, что кабинет Карлы открыт, и тут же услышала шорох.
– Карла пришла, – одними губами сказала она и залилась краской. Ей стало невыносимо стыдно. Если бы она не услышала звука шагов, то через несколько минут Карла застала бы их в таком виде! Что может быть ужаснее, чем быть застигнутой за столь интимным делом в собственном офисе? Анжелина застонала от отвращения к себе. Как она могла допустить, что оказалась в такой банальной и пошлой ситуации?! Как он мог?! Безумие!
Патрик усмехнулся, покачал головой и решительно двинулся к кабинету Карлы.
– Карла! – громко и уверенно позвал он. – Это ты?
Через секунду Анжелина увидела изумленную физиономию начальницы. Она стояла в проеме дверей и порывалась что-то сказать, но, видимо, ей не хватало слов или воздуха.
– Привет, Карла, – спокойно поздоровался Патрик. – Разве ты не у родителей? Ты испугала Анжелину: она подумала, что нас собираются ограбить.
Он был так странно обычен, что Анжелине показалось, будто все происходившее несколько минут назад ей привиделось. Мираж, сон, наваждение… Мужчина, который только что шептал ей бессвязные нежные слова, был равнодушен и холоден. Так не бывает! Ее мучает стыд, а ему все нипочем.
– А что вы здесь делаете? – наконец обрела дар речи Карла. – Насколько я помню, ты отказался ехать со мной, потому что у тебя накопились неотложные дела?
– Все верно, – пожал он плечами. – Именно этим мы и занимаемся. Кстати, сделали уже почти четверть объема. Хочешь посмотреть?
– Но почему в субботу? – спросила Карла и метнула на Анжелину взгляд, полный подозрения и нескрываемой ненависти.
– Ты же знаешь, что всю неделю я был занят, – ответил Патрик, не обращая никакого внимания на ее тон. – Анжелина отложила свои дела и любезно согласилась мне помочь.
– Показывай, что вы там наработали, – сказала Карла, направляясь в переговорную.
Анжелина замерла от ужаса: вся их работа валялась на полу, потому что стол понадобился для другого… Карла конечно же все поймет.
– Вы занимались работой на полу? – спросила Карла и развернулась к Патрику, уперев руки в боки.
– Сквозняк, милая, – ответил Патрик как ни в чем не бывало и принялся собирать бумаги. – Именно поэтому мы и поняли, что кто-то пришел в офис.
Анжелина не могла себя заставить присоединиться к нему: его объяснение было шито белыми нитками. Но Карла почему-то поверила и сразу успокоилась. Она уселась в кресло, которое стояло во главе стола, и стала ждать, когда Патрик предъявит ей результаты работы.
Собрав бумаги, он протянул их не Карле, а Анжелине, потому что только она могла привести их в порядок. Карла выстукивала дробь пальцами по столешнице и молчала. Если бы здесь не было меня, поняла Анжелина, она дала бы волю гневу. И ей захотелось исчезнуть.
– Думаю, на сегодня мы закончили, – сказал Патрик, передавая сложенные бумаги Карле. – Спасибо, Анжелина. Вы можете идти.
И это все, что он может ей сказать?! Она свободна?! Больше в ее услугах не нуждаются?!
Стыд и ярость заполнили ее до кончиков волос. Тех самых волос, которые он перебирал своими руками несколько минут назад… Боже мой, так влипнуть!..
Анжелина сцепила зубы, выпрямила плечи, высоко задрала голову, чтобы не зареветь в голос, подхватила сумочку и выбежала из комнаты.
Теперь ей все понятно. Тысячу раз прав Нил. Он бесчувственный, безнравственный человек. Он мог овладеть ею прямо там, на столе, а потом сделать вид, что ничего не произошло. Так! Теперь она верит всему, что рассказывал Нил.
Он даже не сказал ей ни слова ободрения, не защитил ее, не показал глазами, что расстроен. Он просто выпроводил ее, когда пришла Карла.
