— Она не вернется. — Ник обнял ее. — Сейчас все будет по-другому. Потому что мы нашли друг друга. Если бы ты, Сьюзан, знала, как я мечтал об этом. Нет, не надеялся, а просто мечтал. Я думаю, что и у меня началась новая жизнь. Я не хочу потерять тебя, Сьюзан.
— А ты не теряй. — Сьюзан поцеловала Ника, но не страстно, как несколько минут назад целовала на переднем сиденье автомобиля, а нежно. Но этот поцелуй говорил о многом, он стоил тех жарких поцелуев, которыми они одаривали друг друга совсем недавно. Ведь им она попыталась выразить чувства, которые одолевали ее: и нежность к этому человеку, и благодарность ему за этот день, и надежду, что все еще у них впереди.
Ник провел ладонью по щеке Сьюзан, приблизил к ней лицо и, заглядывая в глаза, сказал:
— Ты так и не ответила на мой вопрос. Спрашиваю еще раз: ты согласна выйти за меня замуж?
И Сьюзан ответила:
— Да! Николас Хелвин, я хочу стать твоей женой.
Когда Сьюзан была в возрасте романтической девушки, знающей о любви только по книгам и фильмам, она часто представляла себе эту сцену. В ее мыслях она, конечно, была совершенно другой. Красочной, романтичной, с огромным букетом роз, кольцом с бриллиантом. Претендент на ее руку, ухаживавший за ней долго и красиво, в один прекрасный день падал перед ней на колени, а она, скромно потупив глазки, просила дать ей время подумать. Из книг и фильмов Сьюзан знала, что неприлично порядочной девушке сразу же соглашаться.
На самом деле все оказалось иначе. Длительных ухаживаний не было, как не было и роз, и кольца. Они стояли с Ником в узком коридоре, еще полностью не успокоившиеся от недавнего секса. И Сьюзан не просила никакой отсрочки, а согласилась сразу.
Ник схватил ее в объятия и закружил. Места было мало, и они в своем бешеном танце постоянно натыкались на стены. Смеялись от этого, кружились снова, а потом долго-долго целовались здесь же, в коридоре.
— Я хочу это сделать сегодня, — уже в который раз упрямо повторила Сьюзан. — Понимаешь, хочу.
Воскресенье пролетело мгновенно, наступил понедельник, рабочий день. Ночь они провели вместе, в доме Ника. И, хотя половина ее и была потрачена на то, чем им хотелось больше всего заниматься, все-таки им удалось немного поспать.
Ник разбудил Сьюзан рано. Ей нужно было еще заехать домой, чтобы переодеться. Ради этого Ник вопреки своим правилам вывел из гаража «лексус».
По дороге Сьюзан была необычайно серьезной и рассеянно отвечала на вопросы Ника.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросил он. — Я тебя не узнаю. Может, ты не хочешь, чтобы мы пришли на работу вместе?
— Нет, что ты! Что за глупая мысль? — Сьюзан сразу же отвергла предположение Ника, но объяснять, почему она в таком состоянии, не стала.
Только оказавшись дома и сделав необходимые приготовления к работе, она сказала:
— Сегодня я подам заявление об увольнении.
У Ника от удивления открылся рот. Он несколько раз судорожно сглотнул, прежде чем смог заговорить.
— Откуда такие мысли?
— Я всю ночь думала об этом.
— О, ты еще могла о чем-то думать. — Ник постарался все превратить в шутку, но Сьюзан нетерпеливо топнула ногой.
— Не перебивай меня, пожалуйста. Да, я думала об этом и решила, что так будет правильно. И это не пустая прихоть. На то есть несколько причин. — Она замолчала, но, так как Ник не произнес ни слова, продолжила: — Во-первых, я не смогу работать по-прежнему после того, что случилось в пятницу. Мне стыдно будет смотреть в глаза мистеру Бали, да и всем остальным. Ник хмыкнул:
— Это быстро забудется. Сьюзан. Неприятности случаются с каждым.
— Я же просила, не перебивай. Во-вторых, я помню о твоем заветном желании. Я хочу быть для тебя идеальной женой, Ник. Хочу встречать тебя с работы. Хочу готовить тебе обед. Я очень хочу, честное слово. И, в-третьих, наступает неделя, предсказанная мне гадалкой. Может быть, это все и ерунда. А может, и нет. Ты сам, Ник, сказал, что каждый день нужно проживать так, как будто он последний. Я не хочу тратить свою жизнь на пустяки. Я многое поняла за эти выходные. И можешь смеяться над моим решением, но оно такое: я увольняюсь с работы.
Ник взял руки Сьюзан в свои:
— Ты вправе решать сама. Подумай, время еще есть. Тебя же никто не торопит.
— Я хочу это сделать сегодня, — с вызовом повторила Сьюзан.
Сердце бешено колотилось, когда Сьюзан дотронулась до ручки двери. Сейчас она ее распахнет и окажется одна перед десятками глаз. Что она в них увидит? Осуждение, презрение за недостойное поведение в пятницу? Плевать, ей до этого больше нет никакого дела. У нее началась совершенно другая жизнь, в которой нет места бывшим коллегам. Ей все равно, что они о ней думают.
Ник предлагал пойти с ней, понимал, каково Сьюзан будет войти в кабинет. Составить, так сказать, группу поддержки. Но она не согласилась. Не маленькая она девочка, чтобы ее за ручку водили. За свои поступки пора уже отвечать самой, и принимать важные решения она тоже должна сама.
У лифта Сьюзан на глазах у спешащих на работу сотрудников компании поцеловала Ника и пообещала, что сразу же после разговора с мистером Бали придет к нему. Он, ответив на поцелуй, пожелал ей удачи и наказал ничего не бояться. Она и не боялась. Ну разве только чуточку волновалась.
Сосчитав для смелости до пяти, Сьюзан толкнула дверь. Картина, представшая ее глазам, была до такой степени неожиданной, что Сьюзан готова была выскочить обратно в коридор и захлопнуть дверь за собой.
Конечно, Сьюзан понимала, что ее появление вызовет интерес у коллег. Но не до такой же степени.
Коллектив отдела столпился посреди комнаты у кабинета мистера Бали. Впереди этой толпы стоял он сам и улыбался во весь рот. На лицах остальных светились не менее радостные улыбки. Но еще больший шок произвело на Сьюзан неожиданно грянувшее, пусть не слишком стройное, но определенно громкое:
— Поздравляем! Поздравляем!
Они ее поздравляют. С чем? С тем, что она вскоре станет миссис Хелвин? Но об этом же никто не знает. Она даже Уне еще ничего не рассказывала. С тем, что она сегодня пришла на работу в нормальном состоянии? С тем, что она решила уволиться?
Сьюзан недоуменно переводила взгляд с одного человека на другого. Улыбались все. Пол подпрыгивал на месте от распиравшего его счастья. Люси демонстрировала свои ровные белоснежные зубки. Даже миссис Джонс, вечно угрюмая и насупившаяся, выдавала некое подобие улыбки.
Взгляд Сьюзан остановился на шефе, и тот, гордо выпятив грудь, шагнул вперед. Кому же, как не ему, сообщать о том, что вызвало у ее коллег такую радость и о чем она сама даже не подозревала.
