— Ну, теперь твоя голова окончательно закружится от успеха! — закатила она глаза, когда за завтраком Дэвид прочитал ей письмо от издателя. Но в глубине души Айрис гордилась и восхищалась своим удачливым мужем, а потому позволила себе кокетливо промурлыкать: — Не хочешь ли пригласить меня куда-нибудь сегодня вечером, чтобы отпраздновать это событие?
— Полагаю, ты заслуживаешь небольшого вознаграждения, поскольку тоже приложила руку к этой работе, — поддразнил он. — Сейчас я должен заняться делами, а вечером обязательно отпразднуем. — Дэвид поднялся, забирая с собой непрочитанную почту. Когда он взглянул на один из конвертов, его улыбка тут же увяла. — Оно адресовано Мейбл, — последовало объяснение в ответ на вопросительный взгляд Айрис, и она поняла: что-то всегда будет напоминать ему о погибшей жене… особенно здесь, в доме, где та когда-то жила. Дэвид никогда не заговаривал о переезде, и оставалось только догадываться о причинах этого молчания. Айрис быстро отвела взгляд от лица мужа, не желая прочитать на нем что-нибудь сугубо личное.
Днем она позвонила ему в контору, чтобы условиться о встрече. Служащий вежливо сказал, что мистера Стронга нет на месте, но он оставил номер телефона, по которому его можно застать. Наверное, муж был занят с важным клиентом. Не желая отрывать Дэвида, она решила позвонить позднее и, снова не застав его, набрала номер, оставленный клерком.
Ей ответил женский голос, который нельзя было спутать ни с каким другим… Грейс Лоусон!
Даже не сообразив, что к чему, Айрис быстро положила трубку и в ту же секунду выругала себя: ну почему она все драматизирует? Почему бы Дэвиду не быть у родственницы первой жены? Из этого отнюдь не следует, что у него с ней интимная связь. Разве он стал бы оставлять в офисе телефон любовницы? Взяв себя в руки, она снова набрала номер Грейс.
— Айрис! Это не вы только что звонили? — в голосе женщины звучало торжество. Она была очень довольна собой, дав понять Айрис, что догадалась о причине, заставившей ту бросить трубку.
— Да, я случайно нажала на рычаг, — солгала Айрис. — Мой муж, случайно, не у вас? Я бы хотела сказать ему несколько слов.
— Ваш муж? — ударение было сделано на последнем слове. — Боже, как официально! — легкий смешок Грейс вызвал в Айрис острое желание задушить мерзавку. А та тем временем крикнула: — Дэйв, дорогой, это тебя! Твоя жена!
Айрис услышала глухо прозвучавший голос супруга, еще не взявшего трубку, и, хотя слов не разобрала, все же догадалась, что он недоволен.
— Ты слышишь меня? — тон его был резким и холодным. — Я скоро буду дома. Уже собирался уходить.
Даже не потрудился объяснить, что он там делает! — в гневе подумала Айрис и не удержалась, чтобы не съязвить:
— Ты уверен, что сможешь оторваться от важных дел?
На другом конце провода послышался свистящий выдох:
— Я думал, мы уже покончили с этой темой… Я выезжаю.
И с этим тоже придется примириться, подумала Айрис. Когда супруг вернется домой, она не будет проявлять враждебности, что бы ни случилось.
И все же вечер они провели на редкость приятно, поужинав с шампанским в дорогом ресторане. Супруг был само обаяние и предупредительность. Там Айрис и вручила ему подарок, который сумела выбрать днем.
— «Паркер» с золотым пером? — удивленная улыбка тронула губы Дэвида, доставшего ручку из маленькой изящной коробки.
— Я подумала, что это поможет тебе исправить почерк, — поспешила Айрис оправдать свой порыв: ей давно хотелось сделать мужу дорогой подарок.
Дэвид кивнул, показывая, что принимает этот довод.
— Спасибо, — тихо сказал он, накрыв ладонью руку жены. Это прикосновение и благодарная улыбка заставили ее немедленно выбросить из головы все мысли о Грейс Лоусон и прочитать про себя молитву: «Милостивый Боже, пожалуйста, заставь его полюбить меня!»
Ну как жить с Дэвидом дальше? Даже сгорая в огне неудержимой страсти, он ни разу не сказал, что любит ее. Попытался хотя бы притвориться… В эту ночь, как и во все другие, супруга уснула в его объятиях, мучимая беспокойными, горькими снами.
Она снова была маленькой девочкой и стояла у ворот пустынного парка, одинокая и брошенная; потом увидела себя сегодняшней — беременной женщиной, сидевшей в переполненном зале суда напротив неумолимого истца Стронга. Он с ней не разговаривал, был воинственно настроенным незнакомцем, а она — его врагом. По другую сторону от него сидела Грейс Лоусон и самодовольно улыбалась. Затем начался допрос, и допрашивал Дэвид, почему-то облаченный в черную мантию. Он же вынес приговор и выхватил у нее из рук младенца. Рыдая, она выбежала из суда, но попала не на улицу, а в тот самый заброшенный, пустынный парк. И опять была маленькой девочкой, одинокой, напуганной и несчастной.
— Нет! — Айрис проснулась, как от толчка, и лежала, глядя в темноту невидящими глазами и прислушиваясь к глубокому, ровному дыханию супруга. Удостоверившись, что ее судорожный вздох не потревожил его, она тихонько выскользнула из постели.
Бледный свет луны заливал стены маленькой детской, смежной со спальней. Пахло свежей краской и цветущей на подоконнике геранью.
Свет от уличного фонаря падал в угол, где стояла пока пустая кроватка, а у окна четко обозначался силуэт уже отреставрированной лошадки-качалки, которую Дэвид привез из Гринвуда. Айрис задумчиво погладила мягкую шелковистую гриву.
— Почему ты не в постели?
Полуночница вздрогнула и обернулась, не подозревая, что является символом материнства, классическим образом женщины с округлым животом будущей матери. Она стояла в залитой лунным светом детской; одна рука касалась игрушечной лошадки, другая лежала на выпуклости под белой ночной рубашкой…
— Малыш брыкался. — Этот предлог можно было использовать всегда, когда не спалось. Во всяком случае, сейчас он был лучше, чем упрек: «Мне приснилось, что ты отнимал у меня ребенка…» — Прости, я разбудила тебя. Мне казалось, что я выбралась из постели достаточно осторожно.
— Так и было, — сказал он, медленно приближаясь к жене, как будто боялся разрушить что-то очень хрупкое и нежное. Руки его были засунуты в карманы наспех наброшенного короткого халата. — Просто я почувствовал во сне, что тебя нет, и проснулся.
Эти слова заставили Айрис скептически усмехнуться:
— Еще немного, и ты скажешь, что жить без меня не можешь. — Она зевнула и смущенно добавила: — Или хотя бы спать…
— Так оно и есть, — кивнул он в ответ. Очень высокий — гораздо выше жены — Дэвид встал рядом и положил ладонь ей на плечо.
Ее осторожное, полное сомнений замечание только подтвердило то, что она знала всегда: он был в такой же физической зависимости от нее, как и она от него, но ничего большего за этим не стояло.
