Ознакомительная версия.
– Разумно. Я просто не говорю то, что ты хочешь услышать, но это имеет смысл. Ты не хуже меня знаешь, что не сможешь отделаться от этой славы, просто игнорируя ее.
– Ни я, ни ты этого не знаем. Все, что я знаю, Амелия, это что ты не хочешь даже попытаться, что ты позволяешь своему страху решать за тебя.
– Страху? Перед чем?
– Перед жизнью с мужчиной, который наконец-то не даст тебе отпугнуть себя твоим «вызывающим» поведением. Я думаю, ты боишься нормальной, спокойной жизни. Может быть, ты даже ждала предлога вроде этого, чтобы выкинуть меня из своей жизни.
Его телефон звонил не переставая. Он пропустил звонки сестер, но он не мог не ответить матери. Когда Амелия подхватила собачку и вышла из комнаты, он произнес в трубку:
– Слушаю, мама.
– Я… Я не знаю, что тебе сказать. Как ты мог так поступить с Амелией?
– Все на самом деле не так, – попытался защититься он.
– Подобное поведение недопустимо, и мне ничего не остается, кроме как отречься от тебя.
– Мама, не надо драм.
– Это не драма. У тебя есть сестры, Джефф. Я пыталась воспитать тебя, как джентльмена…
– И я им вырос, мама. Я все исправлю.
– Уж пожалуйста. Позже я позвоню Амелии. Это… Ты так огорчил меня, Джефф.
– Я знаю.
Он отключился, но телефон снова зазвонил: на этот раз звонок был от Эдмонда.
– Девоншир.
– Думаю, вы уже видели газеты.
– Видел. Это ваших рук дело?
– Нет. Вы очень хорошо управлялись с вашей наследницей и вели дела. Зачем вам нужна была еще одна женщина?
Джефф вдруг понял, что сказанное Амелией было правдой. Все легко поверят в то, что он просто самец из семьи Девоншир, которого не может удовлетворить одна женщина.
– Мне она была не нужна. Послушайте, я должен разобраться с Амелией. Она для меня важнее, чем вы или Малькольм.
– Вот как? – спросил Эдмонд.
– Именно так. И я собираюсь придумать, как со всем этим справиться.
– Удачи, сэр. Она вам, думаю, понадобится.
Джефф понимал, что прямо сейчас уладить конфликт не удастся, и, честно говоря, не знал, что делать. Выйдя из дому, он стал пробиваться сквозь толпу папарацци, и тут ему в голову пришла идея. Он оттащил в сторону Томми и попросил парня сфотографировать его чуть позже. Из дома Джефф связался с братьями и рассказал им о своем плане.
– Считаю, что ты псих, – заметил Генри. – Но любовь сводит с ума лучших из нас.
Любовь. Джефф никогда не думал, что признает это, но, когда Амелия ушла, он почувствовал отчаяние и понял, что влюбился в нее в первого взгляда.
– Чертовски не хочется это говорить, но я согласен, – кивнул Стивен. – Я полетел в Нью-Йорк, хотя мог просто послать своего заместителя, и страдал от расстройства биоритмов, только чтобы выпить с Эйнсли.
Джефф рассмеялся и порадовался, что у него есть братья.
– Уверен, что все получится?
– На все сто, – ответил Генри.
– Конечно, – поддакнул Стивен. – Мы должны компенсировать то зло, которое Малькольм причинил нашим матерям, оставив их. Покажи миру, что Девонширы умеют обращаться с женщинами.
– Согласен.
Закончив разговор, Джефф почувствовал, что может нормально общаться с братьями. Он сел в машину и поехал к Амелии. Верный своему слову Томми ждал у дверей. Джефф понимал, что его план может привести к обратному результату, но чувствовал, что если не рискнет, то будет жалеть об этом всю жизнь. Он вылез из машины, оставив в ней пиджак. С собой он нес небольшой транспарант с написанным на нем сообщением. Томми защелкал камерой, и Джефф поднял транспарант, чтобы тот мог его снять.
– Это должно появиться завтра в «Сан», – сказал Джефф, протягивая парню несколько сложенных купюр.
– Будет сделано.
Джеффу не хотелось уезжать, но сейчас надо было выждать. Поэтому он сел в свой «вейрон» и уехал, надеясь, что Амелия увидит завтрашние газеты и сменит гнев на милость.
Биби приехала почти сразу после ухода Джеффа и осталась на ночь. Они пили мартини, разговаривали и плакали. Амелии стало легче, но полностью успокоить боль не могла даже Биби.
Зазвонил телефон Амелии, и она взглянула на экран.
– Привет, Огги.
– Лия, ты в порядке? Я видел газеты и не знаю, что сказать. Я готов разорвать договор с «Эверест эйр». Никто не смеет обращаться с тобой так, как он.
– Спасибо, Огги, но дело важнее. Другого такого шанса у тебя может не быть.
– Нет, сестренка, важнее всего ты. Я знаю, что я был не идеальным братом, но сейчас готов наверстать упущенное.
– Огги, это очень мило с твоей стороны.
– Я серьезно, – произнес он. – Хотя свежий выпуск «Сан» заставил меня задуматься. Ты его видела?
– Нет, – ответила она и повернулась к Биби. – Ты не могла бы сбегать за свежим выпуском «Сан»?
– Конечно.
Биби ушла, и Огги отключился. Амелия села на диван, прижимая к себе собачку. Почему она всегда хочет именно того, чего никак не может получить? Ей следовало держать свои чувства при себе. Но если бы она не сказала, что любит Джеффа, это чувство не прошло бы. Она любила его и скучала по нему.
– О господи! – воскликнула Биби, вернувшись через пятнадцать минут. – Ты только посмотри.
Амелия посмотрела на фото в газете, которую протянула ей подруга. Там был Джефф, и он держал в руках транспарант, на котором было написано: «В воскресенье, понедельник и все остальные дни недели я люблю Амелию Манро».
Она прижала руку к губам, боясь поверить глазам.
– Он внизу, – сказала Биби.
– Кто?
– Джефф. Он сказал мне, что хочет тебя видеть. Впустишь его?
– Не знаю. Что мне делать?
Биби крепко обняла ее и встала.
– Выслушай его. Ты влюбилась в него, значит, он особенный.
Биби ушла, а через несколько минут раздался звонок в дверь. Она опустила Леди Годиву на пол и открыла. На пороге стоял Джефф, выглядящий так, словно всю ночь глаз не сомкнул.
– Можно войти?
Она кивнула и отступила на шаг.
– Ты видела газету? – спросил он.
– Да, но это ничего не меняет.
– Я люблю тебя, Амелия. Это меняет все.
Ей хотелось поверить ему, но ее сердце все еще не оправилось от вчерашнего, и она боялась поверить.
– Пока мы вместе, папарацци будут постоянно дежурить у выхода, ждать наших дальнейших действий, пытаться найти что-то пикантное – для мира наши отношения не имеют смысла.
– Ты имеешь смысл для меня, – возразил он.
– Этого недостаточно.
Джефф начал волноваться. Оказалось, что написать о своих чувствах к Амелии и показать всему миру и сказать о них ей – вещи абсолютно несоразмерные. Он не был уверен, что хочет признаться ей, что она была его слабостью, уязвимым местом, которое он никому не хотел показывать.
Ознакомительная версия.
