Скользнув рукой под одеяло, нащупала повязку, прикрывавшую операционный шов.
— Как самочувствие? — спросил он голосом доктора.
— Все болит, — ответила Лина слабым голосом больной.
Энтони кивнул.
— Ничего удивительного. Так и должно быть после операции.
— Меня оперировал ты? — тихо спросила Лина, и он молча кивнул и нахмурился.
— Почему, Энтони?
— Дежурного хирурга не было, а до ближайшей больницы миль тридцать. Пока я тебя туда довез бы, потерял бы уйму времени. А тут еще завалы на дороге… И анестезиолога тоже не было. Пришлось пригласить одного пенсионера, благо он живет неподалеку от больницы. Кстати, классный специалист…
— Понятно…
— Лина, теперь тобой будет заниматься другой врач. — Энтони помолчал. — Мне пора возвращаться, а ты пока останешься тут. Понятно?
— Понятно, — эхом повторила она, хотя на самом деле ничего не могла понять. Почему Энтони не притронется к ней, почему не поцелует? Почему у него такое лицо, будто они едва знакомы?!
— Ну давай, поправляйся! Я обо всем договорился. Как только тебя выпишут, тебя отвезут домой.
— В этом нет необходимости, — вежливо ответила Лина, отметив про себя, что теперь они даже разговаривают как посторонние люди.
— Напротив, — возразил Энтони, — очень даже есть.
Он помедлил, словно не решаясь что-то сказать, но, когда заговорил, подтвердил только что шевельнувшийся в душе Лины липкий страх.
— До свидания, Лина.
— До свидания, Энтони.
Энтони сдержал слово, и через несколько дней Лину на «скорой» доставили в родительский дом.
Она не спала в своей комнате уже несколько лет, но скоро уснула — вдоволь наплакавшись в подушку, прямо как девять лет назад, и по тому же поводу. Только на этот раз Лина поняла безо всяких объяснений — между ней и Энтони все кончено. Она прочла это в глазах Энтони, когда он стоял возле ее кровати, и лицо у него было совсем чужим…
Он ни разу не приехал ее навестить, и Лина была бесконечно благодарна матери за то, что она не задавала лишних вопросов. Поправлялась Лина медленно — может, из-за угнетенного эмоционального состояния — во всяком случае, только через две недели она почувствовала желание приступить к работе.
Она уехала из родительского дома и вернулась в квартиру при больнице. Первым, кого она встретила, оказалась ее партнерша по сквошу Джудит.
— Ну как дела, Лина? Тебе получше?
— Гораздо! — солгала Лина.
— Слушай, а почему Энтони так внезапно уехал? — полюбопытствовала Джудит.
Лине показалось, будто свет померк.
— Уехал? — переспросила она, не веря и втайне надеясь, что просто не расслышала, а на самом деле Джудит сказала совсем другое.
Джудит кивнула.
— Ну да. Вся больница только об этом и говорила битую неделю. Ни с того ни с сего уволился и в тот же день уехал. Только не делай вид, будто ты об этом ничего не знаешь!
Лина покачала головой и, с трудом сдерживая слезы, выдавила:
— Я и в самом деле ничего не знаю. Во всяком случае, мне он ничего по этому поводу не говорил.
— Выходит, между вами… все кончено?
Лина кивнула, боясь расплакаться.
— А это правда, что он тебя оперировал?
— Правда. Джудит, извини, но я пойду к себе. Мне что-то нездоровится. Прилягу. Наверное, устала с дороги…
Войдя в комнату, Лина увидела на полу письмо, видимо, кто-то подсунул под дверь. И сразу узнала размашистый почерк на конверте. Господи, как бы ей хотелось быть сильной — разорвать письмо, не читая, и отправить в корзину для мусора! Но Лина схватила письмо и дрожащими пальцами вскрыла конверт.
На листке почтовой бумаги было написано всего несколько слов: «Я тебе потом все объясню. Энтони».
— Ну уж нет, Энтони Элдридж! Черта с два! — зло выкрикнула Лина и, разорвав записку в мелкие клочья, швырнула в мусорную корзину.
Лина оперировала властно и уверенно. Зашила сосуд и удовлетворенно разогнулась. Победно разогнулась.
Еще бы! Без преувеличений можно сказать, вытащила с того света пациентку, у которой через неделю после резекции желудка случилась эмболия — закупорка — легочной артерии.
— Всем спасибо! — с улыбкой объявила Лина, закончив операцию и с удовлетворением глядя поверх маски на результат своих усилий.
В операционную вошла дежурная сестра.
— К вам пришли, доктор Нэвилл. Какой-то мужчина. Ждет вас в ординаторской.
Стянув перчатки, Лина швырнула их в корзину, сняла маску и отправила ее туда же.
— А вы не знаете, кто он? — спросила она сестру, выходя из операционной.
— Понятия не имею. Он не назвался.
— Надеюсь, не какой-нибудь наркоман?
Медсестра усмехнулась.
— Да нет, на наркомана он совсем не похож.
— Хорошо. Передайте ему, я буду минут через десять. Только переоденусь.
— Передам, доктор Нэвилл.
Лина тщательно мыла руки, прокручивая в голове события дня. Она устала, но это была приятная усталость. График операций на сегодня выдался плотный! Да и на консультацию пришло немало больных, но в целом день сложился удачно.
В который раз Лина задумалась над крутым поворотом в своей судьбе, перевернувшим всю ее жизнь. Она даже не догадывалась, какое удовлетворение принесет ей любимая работа!
Вот уже два года минуло с тех пор, как Энтони бросил ее во второй раз. Может, стоило сказать ему спасибо? — с усмешкой подумала Лина. Два года не прошли для меня даром: я работала как проклятая, но добилась мечты своей юности. Теперь я хирург и, если верить моему боссу, с большим потенциалом!
Конечно, не все ладится в моей жизни — со мной по-прежнему нет рядом мужчины, хотя, судя по всему, это даже к лучшему. В большую любовь я уже поиграла. Спасибо, было очень вкусно! Зато теперь знаю наверняка: больше такой любви мне не надо. Чего греха таить — я смирилась с тем, что, кроме Энтони, мне никто не нужен. По натуре я однолюб, и мне «посчастливилось» влюбиться не в того мужчину.
Первое время Лина страшно тосковала. Жизнь превратилась в сплошную муку. Она изо всех сил старалась убедить себя, что Энтони ей безразличен, а боль все не утихала — она чувствовала себя брошенной. Но время шло, и постепенно тоска переросла в грусть, которая нет-нет да и накатит…
Лишь однажды, в самом начале, Лина сделала отчаянную попытку выяснить, где Энтони. В тот вечер она ужинала в ресторанчике в обществе одной подружки и выпила почти целую бутылку красного сухого вина, заказанную на двоих. Вернувшись к себе, набралась храбрости и позвонила в Элдридж-хаус. Ей ответил женский голос, очень похожий на голос Кэтрин. Проглотив гордость и сознавая, что наутро она себе этого не простит, Лина спросила, не знает ли та, где Энтони.
