Смотрю на него, сильно хмурясь, но не вырываюсь. Его слова, хоть принимать их и не хочется, не лишены смысла.
— Мой тебе совет, — говорит он, немного помолчав. — Сегодня успокойся, приведи в порядок мысли, продумай, что скажешь Дэниелу, чтобы потом ни о чем не сожалеть. Может, полежи в ванной, послушай приятную музыку…
Он смотрит на меня многозначительным взглядом, и я лишь теперь вспоминаю, что с утра накрасилась. Усмехаюсь про себя. Должно быть, моя физиономия сейчас не только опухшая и красная, но еще и в черных разводах от растекшейся туши.
— Будь я на твоем месте, — осторожно произносит Брэд, — не поехал бы к Дэниелу в таком виде.
Вытираю щеки, хоть и знаю, что этим не поможешь. Надо бы правда принять ванну, может с пеной и солью, чтобы успокоиться. Только вот не будет ли поздно?
— По-моему, Дэниел настолько привязался к вам с Лаурой, что выслушает тебя, явись ты к нему хоть через год, даже если в первые минуты будет корчить из себя обиженного, — будто зная, о чем мои мысли, бормочет Брэд. — Так что не переживай. — Он треплет меня по плечу. — А Лауру, если она еще не спит, я попытаюсь отвлечь разговорами. Ну как?
Киваю.
— Да, так будет лучше. Спасибо тебе.
Лежу в пенной воде, вдыхаю аромат лаванды и, хоть и старательно пытаюсь расслабиться, напряженно раздумываю. Как так случилось, что именно после знакомства с Дэниелом нас решил навестить Джойнер? И что теперь, когда я прогнала Дэниела, маме понадобился этот перечень и я увидела письмо Ричарда? От того, насколько не случайны все эти случайности, по руке, что лежит на краю ванны, то и дело бегут мурашки.
Слова мужа кажутся почти пророческими. «С Суитменом непременно тебя познакомлю»… Вышло так, что мы с Дэниелом, как ни чудовищно это звучит, встретились именно благодаря Ричарду.
Задумываюсь, что бы он сказал, если бы можно было каким-нибудь образом по-настоящему с ним разговаривать, слышать его или просто угадывать смысл его фраз. Одобрил бы нашу близость? Порадовался бы за нас?
Меня передергивает. Зажмуриваюсь, страстно желая не думать ни о чем, хотя бы пока я лежу в ванне, но мысли жужжат и жужжат в голове, а сердце то взволнованно бьется, то замирает.
В какую-то минуту меня вновь охватывает предельный страх опоздать и я сажусь в ванне с намерением выскочить и сейчас же позвонить Дэниелу, но вспоминаю, что увидела в зеркале, когда вернулась от Брэда, воображаю, что предстаю перед Дэниелом такой «красавицей» и снова окунаюсь в воду.
Нет, лучше подождать до завтра. А то действительно наломаю дров.
Когда мне наконец-то удается немного расслабиться и отключиться мыслями от случившегося и того, что ждет впереди, раздается телефонный звонок.
Дэниел! — звенит в моей голове. Поспешно вылезаю из ванной, на ходу вытираюсь, оборачиваюсь полотенцем и хватаю трубку.
— Алло?
— Что это у тебя с голосом? — с удивлением спрашивает мама.
Разочарованно вздыхаю.
— Ничего… Так, бежала из ванной.
— Я все жду перечень, — напоминает мне мама.
Шлепаю себя по голове. Потрясенная письмом Ричарда, я совершенно забыла о том, что должна отправить маме письмо Тарвера.
— Ах да, прости. Я даже нашла это сообщение, но…
На миг задумываюсь, не поведать ли о послании Ричарда матери, но отказываюсь от этой мысли. Расскажу обо всем после. Если налажу отношения с Дэниелом и если мы снова сойдемся. Если… А вдруг он не пожелает меня слушать? Вдруг смертельно обижен и уже утешился с другой? У меня слабеют колени, и я тяжело опускаюсь на стул.
— Что-нибудь случилось? — настороженно спрашивает мама.
— Нет. — Неестественно хихикаю. — С чего ты взяла?
— Ты какая-то странная, — протягивает мама.
— Это от усталости, — как можно увереннее говорю я. Надо сейчас же прекратить разговор, а то своей рассеянностью и задумчивостью я перепугаю мать не на шутку. Смеюсь. Вот бы съездить отдохнуть, понежиться где-нибудь на золотом песочке! Ничего, рано или поздно вырвемся! Ладно, мам, я сейчас же отправлю тебе перечень. Папе привет.
Кладу трубку, возвращаюсь в ванную, надеваю халат, расчесываю волосы, иду в кабинет, где до сих пор включен компьютер, и вновь пробегаю глазами строчки письма. Сердце опять сжимается, но слезы уже не душат.
Прикрываю глаза и торопливо переправляю маме перечень Тарвера. Потом поднимаюсь на второй этаж и осторожно заглядываю в детскую. Лаура в цветастой пижамке лежит в постели, упираясь локтем в подушку и положив голову на ладонь. Брэд сидит на стуле у окна. Оба улыбаются.
Старый лис, мелькает у меня в мыслях. Наверняка успел ей что-то рассказать. Конечно, завуалированно, но так, что она о чем-то догадалась и уже лелеет надежду.
— Секретничаете? — спрашиваю я, пытливо всматриваясь в лицо соседа.
— Брэд сказал, что завтра будет особенный, очень-очень хороший день, — мечтательно произносит Лаура.
— Особенный? — переспрашиваю я, многозначительно глядя на Брэда. — Чем же?
Лаура садится, скрещивая ноги, и пожимает плечиками.
— Не знаю. Просто ему так кажется.
Смотрю на ее личико и отмечаю, что за последние дни она сильно изменилась. Щечки уже не такие пухлые, в выражении глаз что-то новое, вдумчиво-взрослое. Вдруг это личико вмиг становится почти прежним, озаряясь беспечной задорной улыбкой.
— У нас в морозилке, кажется, есть мороженое! — восклицает Лаура, хлопая в ладоши.
Киваю, вспоминая про вафельные рожки, набитые так и не порадовавшей нас вкуснятиной.
— Даже целых два.
— Давай съедим их! — предлагает Лаура, блестя глазами. Наблюдаю, как она вдруг ожила, и боюсь верить в это чудо.
— Прямо перед сном? — Кривлю губы. — Вредно наедаться на ночь…
— Когда внезапно подскакивает настроение и хочется маленького праздника, одно-единственное мороженое даже пойдет на пользу, — возражает Брэд, подмигивая Лауре.
Та смеется, и этот ее смех для меня как музыка.
— Не одно-единственное, а половинка, — говорит она.
— Почему половинка? — удивляется Брэд.
— Потому что для тебя мороженого нет и нам придется с тобой поделиться, — объясняет Лаура.
— Ах ты моя заботливая! — умиленно бормочет Брэд. — Кто бы еще вспомнил про несчастного деда?
— Ты не дед, потому что у тебя нет внуков и внучек, — говорит Лаура, сияя улыбкой.
— А кто же тогда? — спрашивает он.
— Просто Брэд.
— Никакой не дед, а всего-навсего Брэд, — произносит наш общий верный друг, пощипывая щетину. — Получаются настоящие стихи!
— Стишки, — неизвестно из каких соображений, определенно не потому, что она знает толк в настоящей поэзии, поправляет его Лаура.
