— Всего семь часов вечера, — заметила Сьюзи, резко меняя тему. — Что мы будем делать до сна? — Она взглянула на узкую койку так, будто увидела ее в первый раз. — И где мы будем спать?
— Ты на койке, я на полу.
— Ты не можешь спать на полу. Он твердый и холодный.
— Как в горах. Минус звезды.
— И минус спальный мешок, — пробормотала Сьюзи.
— Мой мешок — легкий, набитый пухом, с фланелевой подкладкой и очень просторный.
Она тихо откашлялась.
— Можно спеть что-нибудь.
— У костра?
— Нет, в камере. Чтобы провести время. Знаешь, здесь становится прохладно.
— Не знаю. Ты не могла бы напеть пару строк?
— Брэйди, ты прекрасно меня понял. Он ухмыльнулся и поднял правую руку.
— Клянусь, я решил, что это название песни. — Он раскрыл рот и напел глухим баритоном: — Зде-есь стано-овится прохла-адно.
Сьюзи хихикнула. Более чувственного хихиканья Брэйди никогда не слышал. Почему он не замечал этого раньше? Как бы рассмешить Сьюзи снова? Ее смех так заразителен. Брэйди ухмыльнулся, расхохотался. Сьюзи покатилась со смеху, ее глаза наполнились слезами во второй раз за вечер.
— Так глупо, — всхлипнула она. — Я не знаю, почему смеюсь.
— Чтобы развеселить меня?
— Должно быть. Ладно, никакого пения. Что же остается?
Ответ был так очевиден, что Брэйди просто молча смотрел на нее, смотрел, пока она не отвернулась, закусив губу.
— Брэйди…
— Почему бы нет?
— Потому что.
— Тебе это не нужно, Сьюзи?
— Правильно, мне не нужна любовная интрижка. И полагаю, тебе тоже.
— Может быть. Но ты и я… это было бы по-другому.
— Да, конечно. Потому что мы в тюремной камере?
— Нет, потому что мы — это мы. Потому что ты — это ты, а я — это я и нам хорошо вместе.
— На сколько? На одну ночь? На выходные? На неделю? Нет, спасибо.
— На сколько ты захочешь, идет?
— На всю жизнь, идет?
Его челюсть отвисла.
— Я не могу.
— Не можешь… или не хочешь? А, Брэйди?
— Я не собираюсь это обсуждать.
— Прекрасно. Я прилягу отдохнуть. У меня был тяжелый день.
Брэйди поднялся и поклонился.
— Койка к твоим услугам. Да, и если захочешь воспользоваться удобствами, я не буду смотреть.
— Спасибо. Я тоже не буду.
Закутавшись в одеяло, отвернувшись лицом к стене, Сьюзи лежала на узкой жесткой койке. Она не видела, как Брэйди ходит из угла в угол, но слышала. Вскоре стало тихо. Что же Брэйди теперь делает? Не о чем беспокоиться, он привык спать на голой земле. Но она и не беспокоилась, а размышляла. Наконец она не выдержала и перевернулась.
Брэйди сидел на полу, подтянув колени к груди, обхватив голову руками.
— Что с тобой?
Он поднял на нее глаза, темные, как бездонные озера.
— Ничего. Спи.
— Не могу. Ты сидишь на полу, и я чувствую себя виноватой.
Брэйди поднялся.
— Хорошо. Я займу кровать, ты спи на полу.
Сьюзи вцепилась в одеяло, как будто Брэйди собирался его отнять.
— Не настолько виноватой.
— Я подумал, что настолько.
— Нет.
Брэйди пожал плечами.
— Ну, попытка не пытка.
Сьюзи вздохнула и приподняла одеяло.
— Ладно. Раз мы оба одеты… Только боюсь, что мы вдвоем не поместимся. — Она вжалась в стену, но освободилась лишь узенькая полосочка, явно недостаточная для его большого тела. — Ничего не выйдет.
Койка заскрипела и застонала под их общей тяжестью. Брэйди обхватил Сьюзи руками.
— Брэйди! — предупредила она, с трудом подавляя желание капитулировать, распластаться под ним, слиться с ним…
— Ты что, хочешь, чтобы я свалился? — спросил он, согревая своим дыханием ее шею, сводя с ума своей близостью.
Сьюзи не ответила, приказала себе расслабиться и наслаждаться тем, что может себе позволить. Она может помечтать. Она может притвориться, что они женаты. Они вместе едят и вместе спят в общем доме, они ходят в походы со своим ребенком и спят под звездами в двуспальном мешке. Только на одну ночь, пообещала она себе, только на эту ночь.
«А как насчет завтра, следующего вечера, следующей ночи?» — поинтересовался противный внутренний голос. Сьюзи отказалась слушать. До завтра еще так далеко.
Брэйди обхватил ее руками, его ладони оказались в опасной близости от ее грудей. Сьюзи затаила дыхание, ожидая, изумляясь, разрываясь от желания. Ее груди набухали, рвались из кружевного бюстгальтера, мучительно жаждали ласк. Когда ладони Брэйди забрались под свитер, Сьюзи накрыла их своими ладонями.
— Сьюзи, — прошептал Брэйди. — Ты такая теплая, такая чудесная, и я так хочу тебя.
Он покрыл поцелуями ее шею, его пальцы заскользили кругами вокруг ее сосков. Его тело излучало тепло. Ей стало жарко, она словно таяла в его объятиях, и скоро ничего от нее не осталось. И от него тоже. Только ошеломляющее чувство близости. Одно существо там, где только что было два.
Стон вырвался из ее горла. Она хотела сбросить и бюстгальтер, и всю остальную одежду. Она хотела почувствовать Брэйди рядом с собой, вокруг себя, внутри себя. Вжавшись лицом в тощую подушку, она молилась, чтобы Бог дал ей сил сопротивляться всем этим желаниям.
Ей не пришлось долго молиться. Брэйди явно образумился и с разочарованным вздохом скатился с койки.
— Не сработало. Я останусь на полу.
Сьюзи перевернулась, посмотрела на него сверху вниз и попыталась за невозмутимым тоном скрыть всю боль неудовлетворенного желания. Может быть, холодный твердый пол утихомирит ее похоть.
— Если кто-то должен спать на полу, то это я.
— Нет уж. Моей репутации будет нанесен непоправимый ущерб.
— А кто узнает? Я никому не скажу, — уверила Сьюзи, спуская одну ногу с койки.
— Ты не будешь спать на полу.
Брэйди забросил ее ногу обратно на койку. Сьюзи потянула его за руку.
— Тогда возвращайся.
Он понял ее призыв по-своему и упал на нее. Они вместе перекатились и ударились о стену.
— Поверить не могу, что мы сражаемся из-за тюремной койки, — задыхаясь, выдавила Сьюзи. — Что с нами происходит?
Брэйди смотрел на нее горящими от желания глазами.
— Совершенно очевидно. Ты не успокоишься, пока не переспишь со мной.
Не успела Сьюзи отреагировать на его наглость, как Брэйди накрыл ее рот поцелуем. Он целовал и целовал ее, она задыхалась и жаждала новых поцелуев. Притянув его к себе, она так же жадно целовала его.
Между поцелуями Брэйди говорил, как сильно хочет ее, что он хочет сделать с ней и для нее. Его губы оставляли обжигающий след на ее коже. Его слова обжигали еще сильнее.
В ее затуманенный мозг ворвался голос здравого смысла и собственного жизненного опыта: Вот так ты попала в беду в последний раз!
