Гарри потянулся за сумкой:
— Я должен идти.
— Ты скорее поедешь на лифте с незнакомцем, чем со мной?
Он был настолько рассержен?
— Он мой личный телохранитель. Он организовал самолет, чтобы отправить меня домой.
Внутри Иззи все похолодело. Телохранители. Частные самолеты. Чрезмерная подозрительность. Он действительно из такого мира? Словно с другой планеты.
Это было ужасно.
Она дотронулась до его руки:
— Ты способен на это? Легко отмахнуться от всего, что у нас было?
Гарри помедлил несколько секунд, но наконец повернулся к ней лицом:
— Что у нас было, Иззи?
— Нечто особенное. Уникальное.
Но как только она произнесла эти слова, то поняла, как нелепо и наивно они звучали. Гарри был просто богатый ребенок-переросток, отправленный на несколько лет в Лондон, где он работал в папочкиной компании и развлекался с местной девушкой. Другими словами, хорошо проводил время. Он ничего ей не обещал, практически ничего о себе не рассказывал, даже предупредил ее — несколько раз, — что между ними только физическое влечение, некая «химия».
— Не было ничего особого или уникального, Иззи… Я вырос с этим. И пообещал себе, что никогда не допущу, чтобы подобное произошло со мной.
Брак его родителей был настолько сложным, что даже Интернет знал об этом. Модель, по которой Гарри мерил все отношения.
Слова сорвались с губ Иззи — единственные, какие она могла сказать. Совершенно бесполезные.
— Я люблю тебя, Гарри.
Она много раз представляла себе, как признается ему в чувствах, — лежа в эротичной позе на кровати, усыпанной лепестками цветов, или стоя на вершине Эйфелевой башни, — но только не так, в дверях, за мгновения до их вечной разлуки.
В глубине души Иззи хотела быть настолько сильной, чтобы промолчать.
Гарри, собиравшийся поднять сумку, замер на полпути. Его голос прозвучал хрипло и сдержанно:
— Просто забудь об этом, Из. Ты попыталась. А сейчас уйди достойно.
— Пожалуйста, не бросай все так, — умоляла она.
Он пришел в себя, взял сумку и обернулся:
— Меня ждет самолет.
— Это правда! — Она схватила его за руку. — Клянусь.
Гарри высвободился. Когда он поднял глаза, его лицо и голос не выражали… ничего.
— Впервые между нами нет никаких секретов, никакой лжи, и вряд ли это лучший момент, не так ли?
Он вышел в холл и передал сумку ожидающему там мужчине в темном костюме. Настоящий генеральный директор-практикант. Двери лифта тут же открылись перед ним.
Иззи запаниковала.
Если Гарри улетит в таком настроении, то она никогда и ничего о нем больше не услышит. Он найдет много причин и оправданий, чтобы навсегда стереть ее из памяти и сознания.
Если кто-то и знал, как просто отказаться от любимого человека, то это была Иззи.
Поэтому хотя она ненавидела просить, некоторые вещи были важнее, чем гордость.
Она сделала несколько шагов вперед:
— Пожалуйста, Гарри…
Он бросил взгляд на телохранителя, который аккуратно оттеснил ее от входа в кабину лифта.
— Захлопни дверь, когда будешь уходить, — сказал Гарри мрачно и холодно. А потом, не сдержавшись, добавил: — И смотри ничего не стащи.
Двери лифта закрылись.
Иззи без сил прислонилась к стене.
Что, черт возьми, только что произошло?
Как он мог так злиться на нее, когда сам лгал ей несколько недель? Месяцев! Она же узнала его тайну не более часа назад.
Почему она не заставила его рассказать все раньше? Может, единственная правдивая вещь, которую она слышала от него, — что он не ищет отношений. Но Иззи умышленно закрывала на это глаза, потому что наконец-то нашла место, куда вписывалась. Где ей было хорошо.
В руках Гарри Митчелла.
Иззи вытерла футболкой влажный лоб и опустилась на плюшевый ковер.
Она никогда больше не будет ходить по нему босиком. Не насладится великолепным видом из окна Гарри и не будет лежать на его большой удобной кровати. Никогда не будет сидеть с ним в кино на плохом фильме или смеяться над его неудачными шутками.
Она никогда больше не поцелует его, не почувствует внутри себя и не услышит его сексуальный голос.
И никогда не узнает, почему он лгал всему миру. И ей.
Из путавшихся мыслей сознание выхватило два слова.
Его голос…
Иззи изогнулась, вытащила из кармана мобильный телефон и включила голосовую почту.
«Из, это я… Мне немедленно нужно вылететь в Австралию. По семейным обстоятельствам». Она старалась не обращать внимание на тревогу в его напряженном голосе. «Я не знаю, когда вернусь. Мой самолет в четыре. Позвони мне, если вовремя получишь это сообщение».
Вот и все.
Он не сказал: «У моего отца был сердечный приступ, Из».
Или: «Я не смогу без тебя, Из».
Или: «Я буду скучать по тебе, Из».
Она еще раз прослушала сообщение. А потом еще. Текст не менялся. Но на четвертый раз автоматически включилось второе сообщение голосовой почты.
«Прости меня ради бога…» Ей было больно даже слышать его акцент. «У меня голова кругом идет. Я хотел встретиться с тобой, но должен вернуться к девочкам. Они вне себя. Мама довольно бесполезна в такой ситуации, и они… — Он тяжело и скорбно вздохнул. — Они нуждаются в брате. Я вернусь к тебе, как только смогу. Я должен что-то сказать тебе. И у меня кое-что есть для тебя. Думай обо мне, Иззи. Я люблю тебя. И буду скучать по тебе».
Гудок.
Иззи почувствовала, как в груди у нее все стянуло, до боли. Его слова были простыми, но такими искренними. В них было так много разочарования, и печали, и надежды. И любви.
Гарри Митчелл любил ее.
По крайней мере час назад.
«Когда будешь прослушивать голосовую почту, не воспринимай мое сообщение всерьез… Ни одного слова».
Вспышка паники, когда он вспомнил свое послание, а потом пустой взгляд, когда он произнес эти ужасные слова…
Что же изменилось? Она пришла к нему. Она прибежала к нему. Несмотря на все опасения по поводу его мотивов, она была рядом, когда он нуждался в ней.
Иззи еще раз прослушала сообщение.
Ей по-прежнему было больно.
Но лучше боль, чем огромная одинокая пустота, которой она опасалась.
Иззи снова подняла телефон и, собравшись с духом, набрала номер.
Глаза щипало от подступавших слез. Когда на другом конце провода ответили, Иззи закрыла глаза.
— Мама? — прошептала она. — Ты мне нужна…
Даже лучшая палата в лучшей австралийской больнице была «так себе» для Уэстона Бродмора. Когда отца перевели из реанимации, он вернулся домой, привезя с собой свиту медсестер и других специалистов и штат телохранителей. И теперь все верхнее крыло дома особняка напоминало военный госпиталь.
