Сам демон тоже захаживал, уточняя новые детали о Севере, просил описать то его стандартный день, то планировку клуба. Нет, меня никто не держал и не охранял, дверь была открыта, но все понимали, что мне лучше быть пока здесь, чтобы у Севера не возникло подозрений. Тело заживало, а вот душа кровоточила еще сильнее. Это затяжная болезнь, неизлечимая, но нужно попытаться хотя бы заглушить симптомы.
— Как она? — спрашиваю у Евы, которая раскладывает на тумбу контейнеры с едой.
— Я не знаю.
— Ангелы не умеют лгать, — пытаюсь встать с дивана, но травмы пока не позволяют сделать это быстро. От резких движений простреливает в груди, но я стискиваю челюсть и сажусь, облокачиваясь на спинку.
— Егор, я не могу рассказывать тебе о ней. Это ваши отношения. Анита не хочет…
— Ну не было у меня выбора, понимаешь?! — срываюсь на эмоции, повышая тон. — Я просто хочу объяснить ЕЙ! — замолкаю, стискивая челюсть.
Закрываю глаза, дышу… дышу, пытаясь выгнать Аниту из головы хоть на пять минут. Черт! Если останусь жив, как я буду существовать без моей девочки?! Сам не понимаю, что творится со мной. Умом я осознаю, что мы не пара, что принцессам нужны принцы, а я кто угодно, но только не тот, кто ей нужен. Я ничего не могу ей дать. А кровоточащему сердцу все равно, оно рвется к ней. Болезнь прогрессирует, и лекарства нет.
— Прости… — извиняюсь перед девушкой. — Спасибо за заботу. Но не нужно больше приходить. Твой демон узнает — будут проблемы. А я не хочу, чтобы ты пострадала.
— На самом деле это Анита просит заботиться о тебе… — сознается Ева.
Поднимаю голову, смотрю в ее глаза, понимаю, что не лжет и со стоном роняю голову на спинку дивана. Почему, бл*ть, так происходит в моей жизни?! Впервые я полюбил по-настоящему, впервые растворился в девушке, почувствовал ее частью себя и не могу присвоить ее себе навсегда!
— Дай мне с ней поговорить, — сам не знаю о чем прошу. В груди вдруг разрастается невыносимая боль, от которой перехватывает дыхание.
— Я не могу… Она хочет знать, что с тобой все в порядке. На этом все…
— А со мной не в порядке, земля медленно уходит из-под ног, и когда она полностью разверзнется — меня не станет. Она знает, что со мной, а я, что с ней — нет.
— Ну что вы со мной делаете?! — всхлипывает девушка. — Какие вы все же… ну как так… ведь любите друг друга… — говорит обрывками, пытаясь сдержать слезы.
— Ей очень плохо? — задерживаю дыхание, потому что уже не могу терпеть эту боль.
— Она ушла в себя, но… — девушка долго молчит, смотря на меня, а потом вынимает из кармана телефон, что-то листает и кладет на тумбу, перевожу взгляд на дисплей, а там ЕЕ имя.
— Я выйду, позже заберу телефон.
— Спасибо, Ангел.
Девушка улыбается и выходит, оставляя меня наедине с телефоном и колотящимся сердцем. Беру аппарат, глубоко вдыхаю и нажимаю на вызов. Один гудок, второй, третий, а у меня немеют губы.
— Да, Ева… — Ее голос, как волна после взрыва — оглушает и ослепляет. Молчу. Какого хрена я молчу?! — Алло?! Ты слышишь меня?! — Чувствую, как жжет лёгкие и делаю глубокий вдох.
— Анита, — произношу ее имя, и на том конце воцаряется тишина. — Девочка моя, я…
Сбрасывает звонок. Набираю заново. Гудки, гудки, гудки, я теряю им счет. Она не ответит… Ты все-таки жестокая, моя принцесса. Открываю сообщения и пишу:
«Анита» — просто отправляю ее имя, чтобы услышала его моим голосом. «Девочка моя, прости меня» — ответа не получаю. «Я не мог по-другому» — мог, конечно, но… Откидываюсь на спинку дивана и вновь дышу, чувствуя, как по телу проходит озноб. Телефон загорается сообщением, и я спешу его прочесть.
«Я не держу на тебя зла. Значит, так было нужно. Искренне желаю тебе удачи. Надеюсь, у тебя все будет хорошо» — каждое ее слово отдает эхом в моей голове. Я пытаюсь представить, с каким лицом она пишет мне эти строки, но, кроме искренних растерянных глаз, ничего больше не вижу.
«Возьми трубку, мне нужно услышать твой голос последний раз».
«Мне этого не нужно. Не пиши мне больше, я не отвечу...» — и в конце многоточие. Что это?! Сомнение, печаль, надежда на продолжение?
Я еще много чего ей писал, но ни одно мое сообщение не дошло до адресата. А потом всю ночь думал, что означает это многоточие. Мне не давали покоя три точки. Три простых знака бередили душу. А потом решил, что все это пустое. Нас больше нет, да и не было. Нет, я не излечусь, но попытаюсь заглушить симптомы…
Прошло полгода
Я не знаю, как это сделал испанец, но Север попал в ДТП на обледенелой дороге. В машине был он, его сынок Игорек и один из охранников. Машина потеряла управление, слетела на обочину, перевернулась и взорвалась. Не знаю, как так получилось на пустой трассе с профессионалом водителем — Давиду виднее, но я не узнавал у него детали. Меня отпустили на все четыре стороны. Казалось бы — вот она свобода, Севера нет, его сынка тоже, банда разбежалась, но, как оказалось, это все не имеет значения, если ЕЕ нет рядом.
Самое странное, что жизнь действительно наладилась. Словно пошла сплошная белая полоса. Я свободен… В больнице мать познакомилась с доктором и завела роман. И я не ревную, этот мужик положительно на нее влияет, и с того момента она больше не пила. Он немного странный, практикует йогу, вегетарианство, читает мантры и затянул в свою секту мать. А я этому рад. Она стала похожа на человека, на ту красивую статную женщину, поэтому я не вмешивался в их отношения. Иногда, чтобы вытащить себя из болота, человеку необходимо кардинально повернуть жизнь.
После того как банда распалась, мы с Матвеем открыли автосервис. Денег каждый из нас скопил достаточно, чтобы организовать достойный комплекс. Тюнинг, ремонт, мойка и прочие прелести.
И вот, казалось бы, все хорошо — живи и радуйся. Чего я там хотел, когда был связан по рукам и ногам? Свободно дышать? Иметь личную жизнь и не бояться за близких людей? Знать, что у меня есть завтра, и меня не пристрелят в любой момент? Все это у меня теперь есть. Мечты, сука, сбываются! Только вот оказалось, что ничего не радует, когда в душе абсолютный вакуум.
Как странно устроен человек. У меня было много девушек. Я встречался, влюблялся, легко расставался и очень быстро забывал о них. Но принцесса въелась в меня и не отпускает. Она живёт в моей голове, в моих снах и в моих мыслях и не собирается выходить. Прошло полгода, а болезнь прогрессирует. Я болен Анитой. Смертельно болен. Нет, я не умру так скоро, кажется, буду мучиться всю жизнь. И самое смешное, что я не хочу излечиться. Я свыкся с пустотой внутри и с тем, что она живет внутри меня. Да, это порой невыносимо больно, но я, словно мазохист, не хочу выпускать ее из себя.
Я часто приезжаю к ЕЕ магазину, паркуюсь возле главного входа и долго смотрю на красивые буквы ее имени. Здесь все началось, вот с этой вывески. Закрываю глаза, откидываясь на сиденье, прикуриваю сигарету, выпускаю дым в раскрытое окно, а в ушах стоит ее голос — красивый, бархатный с акцентом, от которого я тащился. «Да что вы себе позволяете!» — кричала она, когда я поцеловал ее вот на этом месте. А я действительно очень много себе позволил. Я влюбился насмерть. Сам не знаю, зачем себя истязаю, беру телефон, открываю фотографии и рассматриваю их в миллионный раз. Те самые фото, которые снимал для Севера. Мокрая футболка, каскад волос, связанные руки, красивая поза, такая живая искренняя девочка. Моя принцесса, я помню вкус твоих губ, он преследует меня. Я помню нежность твоей кожи, мои пальцы иногда колет от желания прикоснуться к тебе, я помню твой запах, он уникален, я бы узнал его из тысячи. Таких больше нет. Нет, мой зайчонок, я не люблю тебя. Я построил мысленно храм и поклоняюсь тебе, моя девочка. Мне очень больно. Но, кажется, если я избавлюсь от этой боли, то потеряю тебя навсегда. А я не хочу..
