— Я не отказывалась, сказала, что, возможно, у меня это не получится.
— Какая разница? Но с тех пор ты не выходила у меня из головы. Так что тебя невозможно назвать серой мышкой.
Теперь они стояли прижавшись. Лэни чувствовала тепло его тела. Подняла голову. Их губы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Лэни зажмурилась. Но Грэй почему-то не стремился сократить расстояние и медлил с поцелуем.
— О господи, как ты прекрасна, Лэни!
— Спасибо за комплимент.
Он поцеловал ее.
Она понимала: им нужно поговорить о том, как себя вести завтра в офисе, но не могла заставить себя начать разговор. Не хотелось говорить и о будущем их отношений. Грэйсон тоже всячески избегал этой темы.
К дому подъехал седан кремового цвета. При виде дорогой машины Грэй поморщился и шепотом выругался. Лэни с удивлением посмотрела на него.
— Это мой отец. — Он порывисто встал со стула.
Из машины вышел высокий мужчина, открыл заднюю дверцу и подал руку миниатюрной женщине в стильном, очень открытом платье в горошек и босоножках на платформе. Глаза ее скрывали огромные солнечные очки, вроде тех, что носят голливудские актрисы. Примерно так Лэни представляла женщин, с которыми Грэйсон заводит отношения, абсолютно лишенных изъянов, совершенных. Казалось, мачеха Грэйсона только что сошла с обложки какого-нибудь глянцевого журнала. Лэни вдруг вспомнилась сестра. На фотографиях в журнале, который ей попал в руки, Сиенна была одета точно так же во время каникул во Франции.
Лэни опустила голову и окинула критическим взглядом собственный наряд. Сегодня она заехала домой переодеться. Но то, что на ней было, не имело ничего общего с одеждой жены отца Грэйсона.
— Лэни? — Грэйсон поманил ее рукой.
Лэни вошла в спальню и огляделась, будто оказалась здесь впервые.
— Отец и его жена решили порадовать меня домашним обедом.
— Прекрасно.
«И что дальше?»
Она была в замешательстве. Стоит ли обедать с Грэйсоном и его семьей, может, лучше подождать его в спальне или вернуться домой?
— Ты хотела бы с нами пообедать? — Голос Грэйсона вывел ее из печальных раздумий.
По идее, эти слова должны были обрадовать, обнадежить, но этого не произошло.
— Ты действительно хочешь, чтобы я осталась? Только, прошу тебя, скажи правду.
Она с замиранием сердца ждала ответа.
— Честно говоря, будет лучше, если ты вернешься домой.
Лэни кивнула. Ну вот, теперь она получила ответ на все свои вопросы. Завтра все будет по-прежнему. Грэйсон вновь превратится в сурового босса, а она в послушную подчиненную.
Лэни молча шла за ним мимо мистера Мэннинга и его красивой жены. Они провожали ее удивленными взглядами.
Грэй не счел нужным проводить ее до машины, даже не взглянул на нее на прощание. Лэни опять чувствовала себя никому не нужной, непривлекательной и абсолютно никчемной. Грэй что-то сказал насчет работы, но она не стала слушать. Гнев и обида душили ее. Очень хотелось ответить какой-нибудь резкостью. Она с огромным трудом сдерживалась.
Вечером, ложась спать, она решила не ходить утром на пляж. Утром Лэни проснулась раньше обычного и решила пойти. Возможно, холодная вода поможет собраться с мыслями. На прошлой неделе она плавала лениво, позволяя мыслям скользить с предмета на предмет, теперь же вкладывала в движения всю ярость, обиду и отчаяние, которые накопились в душе после вчерашнего предательства Грэя. От холодной воды мышцы сводило судорогой. Но она упорно плыла вперед, не сбавляя темп ни на минуту, будто шла на мировой рекорд. Ей просто необходимо было двигаться, чтобы избавиться от мыслей о Грэе, к тому же доказать самой себе, на что действительно способна.
На пути встретилось какое-то препятствие. Лэни резко остановилась и сразу поняла, в чем дело. Руки запутались в зеленовато-коричневой морской водоросли. Она задыхалась. От резкой остановки после быстрого непрерывного движения вперед у нее закружилась голова.
С огромным трудом Лэни удалось высвободить руки из зарослей. Она повернулась и бросила взгляд на пляж. За долгие месяцы простоя Лэни успела потерять форму, организм не был готов к таким нагрузкам. Болело в груди. Она задыхалась. Ноги сводило судорогой, она с огромным трудом продвигалась к берегу. Но, как ни странно, ей даже нравилось это забытое приятное чувство.
Наконец-то она чувствовала себя живой, пробужденной от глубокого, тяжелого сна. Глупо было надеяться на длительные отношения с Грэем, еще глупее обижаться за то, что он не оправдал ее ожиданий. Грэй никогда не обещал ей чего-то большего, чем просто физическая близость, не говорил, что любит ее, просто испытывал сексуальное желание, которое и утолил за прошедшие выходные.
Лэни годами возводила вокруг себя стену, которую не смог бы преодолеть ни один мужчина, боялась, что человек, которого она полюбит, причинит ей душевную боль. Грэйсону удалось пробить ее броню, но в конечном счете он заставил ее страдать.
Лэни рассердилась на Грэйсона за предательство, но больше на себя. Как она могла до такой степени расслабиться и не заметить подвоха, почему вообще допустила подобную ситуацию?
Теперь она медленно, лениво, плыла к берегу, почти все время держа голову над водой. В чем-то Боб прав. Плавание не сделало ее по-настоящему счастливой и беззаботной, однако помогло справиться с болью и отчаянием, которые, сам того не ведая, причинил ей Грэй.
Около девяти часов утра Лэни вошла в кабинет Грэйсона.
Он пришел на работу еще до рассвета, думал, что работа сможет отвлечь от мыслей о Лэни. Грэй не понимал, почему со вчерашнего вечера все время думает о ней. Естественно, он не собирался связывать с ней свою жизнь. Она, скорее всего, это тоже понимала. Да, их отношения закончились слишком быстро, но, быть может, это и к лучшему.
Когда Лэни ушла, отец спросил Грэйсона, кто эта женщина. Грэйсон понял, что отец не одобрил бы такой союз. Это должно было окончательно убедить Грэйсона в том, что он поступил правильно, сказав Лэни, что ей лучше уйти.
— Это моя коллега.
— Коллега? Что же она делает в воскресенье вечером у тебя в доме? Может быть, не просто коллега?
— Нет. Нас связывают исключительно деловые отношения.
— Правда? Ты меня не обманываешь?
— Зачем мне тебя обманывать? Романтические отношения с этой девушкой меня не связывают.
Когда Лэни вошла в кабинет, Грэйсон собирался извиниться перед ней за неловкую ситуацию и за то, что ей пришлось так поспешно покинуть его дом. И поставить точку в их отношениях. Но как только Лэни приблизилась к его столу, у него возникло странное чувство. Вдруг представилось, что Лэни сейчас сделает или скажет нечто такое, что исправить потом будет невозможно.
