Шэрон неохотно рассказала историю их знакомства более подробно, не опуская и объяснений Рэндалла.
— Рэндалл просто стремился защитить свою семью. По крайней мере, так он сказал, а на меня ему плевать.
— Да, бедняжка. — Сеньора Монсеррат покачалась в кресле. — Нелегко ему пришлось: приехать и обнаружить некую девицу, утверждающую, что она беременна от его племянника. Сочувствую.
— Ему? Да оба они хороши! Яблоко от яблони далеко не падает! То есть наоборот…
— Из чего это следует?
— И вы еще спрашиваете? — удивилась Шэрон. — Оба лгали мне, оба думали только о себе.
— А вот тут ты ошибаешься, деточка. Спору нет, Лесли заботился только о своем развлечении, а вот Рэндалл старался обезопасить свою сестру от возможных неприятностей. Это большая разница. Но есть и еще большая, только ты ее упускаешь из виду.
— Какая?
— Лесли сбежал, а Рэндалл все еще здесь. И если это тебе ни о чем не говорит, то с головой у тебя явно не в порядке.
Следующим вечером слова сеньоры Монсеррат все еще звучали в голове Шэрон, тревожа куда больше, чем состояние здоровья, неудобства, причиняемые лежанием в постели, и все остальное.
Действительно, за последние несколько дней Рэндалл показал себя с хорошей стороны: был нежен, заботлив, предупредителен. Что скрывать, это очень ее удивляло. Казалось, прежний мистер Харриот, циничный, жесткий и очень нетерпеливый человек, куда-то исчез. Вместо него появился чуть ли не ангел. Рэндалл не только приносил все, что требовалось, но еще и надолго отрывался от работы, чтобы посидеть с ней, ободрить добрым словом. Напоминал, что следует думать о будущем, которое непременно будет светлым.
Шэрон невольно улыбнулась. Рэндалл утверждал, что родится мальчик, и не желал слушать, что шансы пятьдесят на пятьдесят. Казалось, он страстно желает, чтобы у нее был сын. Порой он вел себя как отец ее еще не родившегося малыша.
Надо же, поморщилась Шэрон. Она все еще прежняя наивная дурочка. Смотрит на мир сквозь розовые очки и мечтает о несбыточном.
Пусть Рэндалл очень внимателен к ней; может быть, он и в самом деле проявляет в ней искреннее участие и интерес к ее ребенку. Но это не означает, что он ее любит или собирается на ней жениться.
А она хочет, чтобы Рэндалл ее любил? Хочет стать его женой?
Узнав об обмане, Шэрон попыталась убедить себя, что ненавидит этого человека. Что выносит его присутствие только потому, что больше ей некому помочь. И все же где-то в глубине души жило теплое чувство к нему, а мысль о расставании причиняла нестерпимую боль. Ей было тяжело представить долгие месяцы и годы без Рэндалла: не видеть его улыбок, даже недовольных гримас, морщинок в уголках глаз, не слышать глубокого голоса, от которого все внутри сжимается…
Что ж, подумала Шэрон с тоской. Надо смотреть правде в глаза: я в него влюбилась. В ту самую минуту, когда он поднялся на мою террасу. Даже ложь была бессильна уничтожить возникшее чувство, а мягкость и доброта Рэндалла укрепили его.
И что ей теперь делать? Через неделю или около того родится ребенок. Ей так хочется поскорее взять его на руки, но рождение малыша означает расставание с Рэндаллом. Как может радость идти рука об руку с болью? И еще, интересно, как она сможет это пережить?
От терзающих сердце вопросов Шэрон отвлек легкий скрип открывающейся входной двери, за которым последовала серия странных звуков, словно что-то тащили. С утра Рэндалл сказал, что намеревается съездить в город по делам. Должно быть, снова привез кучу продуктов.
— Рэндалл, это ты?
— Да, но пока занят. Скоро освобожусь и зайду.
Ей послышался еще один мужской голос, потом снова несколько раз открылась и закрылась входная дверь. Наконец в спальню заглянул тот, о ком она думала постоянно, причем лицо у него было таким довольным, что у Шэрон даже сердце защемило.
— Как ты себя чувствуешь?
В последние дни он задавал этот вопрос очень часто. Шэрон хотелось бы думать, что это от любви к ней, но, скорее всего, он заботился о внучатом племяннике.
— В порядке.
По крайней мере, тело, подумала она. А до души ему, должно быть, и дела нет.
— Вот и славно. Потому что я хочу тебе кое-что показать.
— Ты — что, — ехидно поинтересовалась Шэрон, — купил так много продуктов, что они не лезут в морозилку?
— Нет, — рассмеялся Рэндалл, — я был не в продуктовом магазине. Но действительно отправился за покупками. Как думаешь, тебе не повредит, если я отнесу в гостиную?
— Мне показалось или я действительно слышала еще один голос? — с подозрением спросила Шэрон.
— Посыльный. Но он уже ушел.
Она натянула халат и села на край кровати.
— Раз это так важно, я, пожалуй, сама дойду до гостиной. А то ты надорвешься.
— Нет, — решительно возразил Рэндалл. — Тебе не велено ходить дальше ванной. А я не самый слабый человек на свете. Помнишь, на пляже я нес тебя куда дольше и дальше.
— Помню, — хрипловатым голосом прошептала Шэрон, обнимая его за шею.
Он поднял ее и заглянул в лицо, оказавшееся в нескольких дюймах от его. С того самого момента, когда он впервые увидел эту женщину, она вызывала у него желание. Но только в последние дни, когда жизнь ее ребенка оказалась в опасности, Рэндалл осознал глубину своих чувств к ней. Он не просто хотел ее, а любил.
И ему недостаточно теперь было бы знать, что Шэрон с ребенком здоровы и обеспечены всем необходимым. Нет, Рэндалл хотел сам подарить им стабильность, процветание и счастье. Чтобы жизнь его обрела смысл, стала полной, ему нужны эта женщина и ее пока еще не рожденный сын. Но как убедить Шэрон, что он искренен, что слова продиктованы сердцем, а не рассудком?
— Я тоже не забыл ни малейшей подробности того дня. И хочу тебя все так же.
Шэрон почувствовала, как внутри что-то сжалось, а в горле, казалось, застрял ком величиной с кулак.
— Рэндалл, не надо… — с трудом начала она, но он мягко перебил ее:
— Я знаю, что ты не можешь простить мне ложь, но я прошу тебя — попробуй. Скоро родится ребенок, а я не смогу вернуться в Англию, увозя с собой твою ненависть.
Шэрон уткнулась ему в плечо, изо всех сил стараясь не заплакать.
— Отнеси-ка лучше меня в гостиную. Невозможно разговаривать ни о чем серьезном, пока ты держишь меня на руках.
— Ладно, — покорно согласился Рэндалл. — Но закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.
— Почему?
— Какой же это будет сюрприз, если заранее все объяснить, посуди сама?
Шэрон послушно закрыла глаза и только прижималась к груди Рэндалла, пока он нес ее в гостиную. Там он опустил ее на диван, устроив так, чтобы она полулежала.
