— Теперь можешь открыть глаза, — сказал он.
Первым делом Шэрон посмотрела на Рэндалла. Он самодовольно улыбался и качнул головой, призывая ее взглянуть налево. Она взглянула… и ахнула.
В центре гостиной стоял набор детской мебели из темного полированного дерева.
— Боже мой! — невольно вырвалось у Шэрон. — Какая прелесть! Я просто не представляю, где можно найти такую в Бланесе!
Она начала приподниматься, но Рэндалл нежным жестом остановил ее.
— Лежи, лежи.
Он взял колыбельку и принес к дивану, чтобы Шэрон могла ею полюбоваться вблизи.
— Я беру пример с тебя и, не найдя подходящего магазина в этом городе, отправился в Барселону. А там есть все, что угодно.
— Спасибо! Теперь моему малышу еще много лет ничего не понадобится! — воскликнула Шэрон.
Помимо колыбельки в гостиной стояли детская кроватка с матрасом, шкаф и стол со стулом. Колыбелька была доверху заполнена детской одежкой, подгузниками, бельем и мягкими игрушками.
— И все из вишни, — пояснил Рэндалл, с удовлетворением наблюдая за ее радостью. — А когда малыш подрастет, можно будет подкупить большую кровать к этому же комплекту. Тебе нравится?
Шэрон изумленно подняла голову.
— И ты еще спрашиваешь? Я просто не знаю, что сказать, слов благодарности не нахожу. Я… я не смела и мечтать о такой красоте для моего ребенка. Но ты…
Рэндалл сел на диван рядом с ней.
— Ты как-то сказала мне, что хочешь переоборудовать одну из спален в детскую. Вот мне и подумалось: что за детская без мебели?
Он принялся качать колыбель. И Шэрон не могла не улыбнуться, представляя, как будет убаюкивать малютку вот такими же мерными движениями.
— Я давно выбрала комнату для этой цели и надеялась, что со временем накоплю на комплект подержанной мебели. Но это! Настоящая вишня!.. Небось, обошлось тебе в целое состояние! Нет, право, тебе не следовало делать такой щедрый подарок.
Рэндалл взял руку молодой женщины в свою и был счастлив, когда она не отдернула ее.
— Впервые за долгое время я получил от покупки удовольствие. Всю жизнь у меня было полно денег, но они ничего для меня не значили. И теперь я начинаю понимать почему. Мне не с кем было разделить их.
— Но ты же был женат, — недоуменно заметила Шэрон.
— Ну и что? — невесело усмехнулся Рэндалл. — Юджиния не хотела ничего делить, только брать у меня, я же говорил. Но если я не ошибаюсь, мои подарки значат для тебя кое-что, не так ли?
Ничто не могло сдержать слез молодой женщины на этот раз. Прежде чем Рэндалл успел остановить ее, она бросилась ему на шею.
— Все, что ты когда-либо для меня делал, значит бесконечно много! Неужели ты сам этого не понимаешь?
Он осторожно прижал ее к себе, с наслаждением гладя шелковистые волосы.
— Означает ли это, что я прощен?
— Надеюсь, ты купил мебель не для того, чтобы добиться прощения? — спросила Шэрон, отстраняясь и испытующе глядя на него.
— Конечно нет. Просто я понимал, что вам с малышом она понадобится в самом скором времени, а мне доставило удовольствие ее купить, вот и все.
— Так, значит, ты… ты все-таки не хочешь отобрать у меня ребенка? Сначала я решила, что именно этого ты добиваешься, несмотря на уверения в обратном.
— Как ты могла так подумать? — упрекнул ее Рэндалл.
— Неужели непонятно? Кроме бабушки, никто обо мне по-настоящему не заботился. Трудно было поверить, что ты делаешь это не из каких-то эгоистических соображений.
— Во-первых, можно сказать, что из эгоистических. Хотел быть рядом с тобой. А во-вторых, замечу, что я, увы, дал тебе полное право подозревать меня в чем угодно и считать любые мои слова заведомой ложью. Но поверь, ты и ребенок для меня важнее всего на свете!
Шэрон закрыла глаза, просто наслаждаясь присутствием Рэндалла. Ощущать тепло его тела, вдыхать запах кожи и волос оказалось невообразимым наслаждением. Да, этот человек стал частью ее, без него она зачахнет, как цветок, который перестали поливать, потому что он никому не нужен.
— Я простила тебя много дней назад, — тихо призналась Шэрон.
Рэндалл приподнял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза.
— Притворялась ты, честно говоря, мастерски. Я поверил. Радостной улыбки на твоем лице я не видел со времени пикника, не говоря уж о смехе.
Шэрон снова стало больно при воспоминании о том волшебном дне — он больше не повторится. У Рэндалла своя жизнь в Англии, его ждет работа, клиенты… За привычными трудами он позабудет испанку с английским именем… Кроме того, скоро на свет появится дитя Лесли. А просить Рэндалла относиться к ребенку племянника как к собственному было бы по меньшей мере странно. Ни один нормальный человек на такое не пойдет.
— Я не улыбалась, потому что…
«Потому что люблю тебя и боюсь остаться одной», — хотелось сказать Шэрон, но она не произнесла этого вслух. Это прозвучало бы примерно как предложение: женись-ка ты на мне, милый друг. Нечто похожее она сказала некогда Лесли, незачем повторять ошибки прошлого.
— Так почему? — настаивал ее собеседник.
— Я… беспокоилась! — выпалила Шэрон первое, что пришло на ум.
— Беспокоилась? С какой стати..
На сей раз на середине фразы остановился Рэндалл, потому что в дверь постучали. Оба резко обернулись, недоумевая, кто бы это мог быть.
Шэрон была озадачена. К ней редко заглядывали друзья: они чаще встречались либо в колледже, либо в церкви, либо где-нибудь еще.
— Может быть, это посыльный или один из моих учеников? — предположила она.
Рэндалл оглядел доставленную мебель и с сомнением покачал головой.
— Вряд ли посыльный. Схожу-ка я посмотрю.
Шэрон же устроилась на диване поудобнее. Взяла маленького плюшевого мишку из колыбельки и стала его рассматривать, как вдруг услышала резкий возглас Рэндалла:
— Что ты здесь делаешь?
Удивил ее не столько сам вопрос, сколько металлические нотки в голосе, который она привыкла за последние дни слышать нежным и ласковым.
— Кто это? — спросила Шэрон.
Рэндалл вновь появился на пороге гостиной, и выражение лица его было на редкость мрачным. А при виде того, кто вошел следом, Шэрон едва не стало дурно. Это был Лесли.
— Здравствуй, — просто сказал он.
Она некоторое время потрясенно смотрела на него, а он, как ни в чем не бывало, подошел ближе. Надо же, Лесли совсем не изменился. Те же светлые волосы, разделенные на прямой пробор, дорогие брюки и ботинки, золотые часы на запястье. Самоуверенность, написанная на лице. Все то же самое, что и девять месяцев назад. Но теперь она смотрела на него другими глазами. По сравнению с Рэндаллом это был просто богатенький мальчик, маменькин сынок, который хочет от жизни лишь развлечений и даже не подозревает, что такое настоящая любовь.
