– Взгляни вверх, Фейт. Прямо над твоей головой на елке висит веточка омелы.
Фейт перевела взгляд и увидела украшавшую елку омелу.
– По обычаю, в день Рождества мужчина имеет право поцеловать женщину, стоящую под веткой омелы.
Опять пресловутый юмор Говарда Харрисона! – со злостью подумала она. Он опять сделал со мной что хотел, исполнил свое коварное желание, пусть и в нерабочее время. И плевать ему на то, как я себя при этом чувствую. Опытный ловелас просто не смог упустить подвернувшейся возможности.
Фейт почувствовала, как внутри нее вскипает ярость. Ярость, смешанная, со страхом и отчаянием.
– Ты специально остановил меня здесь! – сжав кулаки, выкрикнула она.
Как он посмел поцеловать меня – без желании и любви, в шутку?! Это просто чудовищно!
Говард нахмурился.
– Я сказал это, чтобы ты поняла: у тебя нет никаких причин злиться или обижаться, – попробовал объяснить он.
– Это был вовсе не рождественский поцелуй! – огрызнулась Фейт, глядя на него с ненавистью и презрением.
Улыбка окончательно исчезла с лица Говарда.
Глаза его сузились. Теперь они были скорее желтыми, чем золотыми. Волк перед последним броском на добычу, подумала Фейт и напряглась, полная решимости этого броска не допустить.
– Да, – спокойно согласился он. – Но не кажется ли это странным тебе самой?
– Что? – не поняла Фейт.
Да она и не могла понять, потому что была слишком напряжена, сосредоточенно следя за каждым движением Говарда.
– То, что у нас все так здорово получается после того, как убрался с дороги Льюк? Мы с тобой просто идеально подходим друг другу.
«Идеально»! Это слово будто открыло шлюзы, сдерживающие давно назревавшую истерику. «Идеально»!
– О-о-о! Настолько идеально, Говард, что я беременна! – Руки Фейт сами собой взметнулись в полном драматизма жесте. – Ну и как тебе нравится такое идеальное соответствие?
Шок! Фейт ясно увидела его на странно изменившемся лице Говарда. Шок, словно живое существо, опутал его своими щупальцами, разрушая и убивая все, что было и могло быть между ними. Она и сама не понимала, как с ее губ слетело признание. Она не думала, не хотела говорить это сейчас, но все случилось само собой, помимо ее воли, и теперь…
– Беременна.
Говард произнес это так, словно пробовал это слово на вкус, словно оно было слишком большим, непостижимо огромным, чтобы он мог вот так сразу осознать его смысл.
Фейт беспомощно всплеснула руками.
– Прости. Мне очень жаль… Это случилось тем вечером, когда ты пришел в мою новую квартиру, и… и я забыла принять таблетку. На следующий день я выпила две, но…
Увидев, как потрясение на лице Говарда сменяется странной смесью задумчивости и удивления, она окончательно запуталась и замолчала.
– Ты от меня беременна, – сказал он таким тоном, словно услышанное ему понравилось.
– Говард, этого не должно было случиться.
– Но ведь случилось же! – возразил он и… радостно улыбнулся.
Фейт запаниковала: Говард реагирует неадекватно, он определенно все еще не пришел в себя.
– Ты понимаешь, о чем я говорю? – с сомнением спросила она.
– Ты носишь моего ребенка. Моего! – Он ликовал.
– Говард, постарайся сосредоточиться! – раздраженно потребовала Фейт. Пожалуйста, возьми себя в руки и слушай, что я тебе говорю. Все получилось случайно. Я не хотела тебе его навязывать.
– Навязывать его мне? Навязывать? – непонимающе переспросил он. – Но я же его отец… Это просто биологический факт и… – Говард умолк на полуслове, затем с интересом спросил:
– Когда ты об этом узнала?
– О чем?! – снова не поняла Фейт. Мыслительные процессы в голове Говарда сейчас осуществлялись по каким-то странным и не понятным ей законам.
– О ребенке.
Она покраснела.
– Несколько дней назад, когда получила результаты анализа крови.
Говард опять радостно ухмыльнулся.
– Значит, все абсолютно точно.
– Ты перестанешь или нет?! – чуть не плача, спросила Фейт.
– Что перестану? – Говард, видимо, тоже плохо ее понимал.
– Выглядеть таким счастливым!
– Но я ничего не могу с собой поделать!
Мужчине ведь не каждый день сообщают, что он станет отцом. А это мой первый ребенок…
– Говард! Мы… мы даже не женаты!
– Верно. – На его лице наконец появилось озабоченное выражение, однако не успела Фейт облегченно вздохнуть, как он снова улыбался до ушей. – Но ведь это совсем не трудно уладить!
Потеряв всякую надежду его вразумить, Фейт растерянно замолчала. Говард определенно утратил способность трезво оценивать происходящее. Будучи постоянно окруженным племянниками, он, возможно, страдал чем-то вроде навязчивой идеи иметь собственного ребенка. Но, какова бы ни была причина, сейчас Говард находится в невменяемом состоянии, и продолжать разговор было бесполезно. Видимо, имеет смысл подождать несколько дней, решила Фейт, пока Говард придет в себя, а когда ему станет лучше, мы сможем спокойно все обсудить.
– Я еду домой, – твердо сказала она. – У меня голова болит.
Однако не успела она сделать и шагу, как Говард, протянув руку, снова ее остановил.
– Подожди! Пожалуйста…
Это было уже слишком. Глаза ее защипало от слез, затем они медленно потекли по щекам. Фейт молча их глотала, чувствовала, что задыхается, что не в состоянии сказать больше ни слова, что не может даже посмотреть Говарду в глаза.
– Прости. Я, наверное, веду себя неправильно, да? – виновато, со странной робостью спросил он.
Фейт отрицательно покачала головой.
– Не плачь, милая. Я исправлюсь. Обещаю.
Слезы быстрее заструились по щекам Фейт. Говард обнял ее за плечи и, утешая, прижал к себе.
– Я тебя отвезу.
– Но твоя семья…
– Моя семья теперь ты, Фейт. Пожалуйста, позволь мне о тебе позаботиться.
Его нежный голос, слова, которые она втайне так хотела от него услышать, довершили дело. Слезы теперь лились ручьем, и Фейт почти висела на руке Говарда, когда он вел ее к двери. У нее не осталось сил, чтобы сопротивляться или препираться.
Они уже вышли из дома и шли к переулку, где она припарковала машину, когда Говард заговорил снова:
– Для тебя это, наверное, были очень тяжелые дни. Представляю, как ты переживала.
– Да, – едва слышно прошептала она.
– А ты не думаешь о прерывании… Ведь нет, Фейт?
– Нет.
Говард вздохнул с явным облегчением.
– Чудесно! Не уверен, это я смог бы перенести еще и это.
