— Не я, Хлоя, — твердо сказал Макгир. — Ты, как мне кажется. А теперь… — Габриэль полистал лежавший у него на столе календарь. — Тебя устроит завтра в десять двадцать — десять тридцать?
— Что меня устроит?
— Разве не ты просила меня помочь выбрать наряд?
— О! — Хлоя стояла перед ним злая, разобиженная и все-таки умопомрачительно прекрасная. — Тебе не стоит беспокоиться.
— В самом деле? За одежду ведь платит канал, так что мне придется побеспокоиться. В десять двадцать завтра у меня в кабинете. И ты сможешь высказать Рею Хоупу все, что ты думаешь о его писанине. Скажи ему, чтоб он отправил ее в бумагорезательную машину и написал все снова.
— Не будь таким отвратительным, — Хлоя взяла составленный Реем текст.
— Мне становится не по себе, когда мою доброту начинают эксплуатировать. Я начальник, Хлоя. И тебе не стоит забывать об этом.
На следующий день Габриэль меньше чем за минуту сделал окончательный выбор.
— Черно-белый костюм, — решительно сказал он. — Я просто без ума от этой шляпки.
— А чем тебе не нравится красный?
— Он очарователен, но больше подходит для вечеринки в саду. Поверь мне хоть в этом.
Когда в следующую субботу они приехали на ипподром, Хлоя убедилась, что он не ошибся.
— Вы выглядите превосходно. Невозможно глаз оторвать, — с восторгом проговорил председатель скакового клуба, знаток породистых лошадей. — Сегодня вы будете доброй феей и постараетесь угадать победителей, дорогая. Я давно не видал столько достойных конкурентов. Удачи вам!
Хлоя заметила Тару Уильямс в ослепительном алом наряде, с юбкой почти мини, в огромной черной шляпе, украшенной красно-черным бантом. Хлоя не знала, является ли Тара одной из участниц. «Хочет пролезть на экран хоть таким способом», — подумала она. Было множество белых нарядов, но еще больше красных. Все оттенки красного, казалось, присутствовали здесь. На лужайке собрались несколько девушек в ярко-зеленых костюмах и в белых шляпках.
Габриэль, к великому удивлению, явился во фраке и жемчужно-сером цилиндре. На нем был красивый голубовато-серебристый галстук и белая гвоздика в петлице.
— Ты не перестаешь изумлять меня, Габриэль, — Хлоя смотрела на него с нескрываемым восхищением. Из всех собравшихся здесь мужчин он выглядел наиболее эффектно.
— Ах, ты, маленькая снобка, — его блестящие черные глаза сверкнули.
— Вовсе нет. Просто ужасно, что ты так говоришь.
— Из снобов снобка, — повторил Макгир с явным намерением вывести ее из себя. — Однако выглядишь ты просто прелестно. Я и впрямь умею выбирать наряды.
— Ну, я в этом тоже участвовала. Где Боб?
— Бродит где-то здесь. Работает. Походи и ты среди этих знаменитостей, которые как будто и не замечают камеры. Поговори с ними, если хочешь.
Габриэль возвышался над толпой на целую голову.
— А кто это там, без юбки? Тара?
Хлоя рассмеялась:
— Юбка слишком коротка, это точно. Чересчур короткие юбки выглядят не элегантно.
— Они смотрятся неплохо на том, у кого длинные ноги.
— Ты хочешь сказать, что у меня ноги коротковаты? — Хлоя придержала свою шляпу, так как налетевший порыв ветра грозил унести ее.
— Скажем по-другому: для твоей фигуры у тебя ноги в самый раз.
— Ты издеваешься надо мной.
— Как же хорошо ты меня знаешь!
В конце концов веселье охватило всех. Толпа шумно приветствовала и аплодировала, когда объявили победительницу, мисс Кэти Ньюджент в ярко-зеленом платье. Тара, тоже участница конкурса, подошла к Хлое, поджав губы. Как она упустила первый приз, при том, что ее костюм был несравненно лучше остальных, а ее отец владел телеканалом, было выше ее понимания. Ей хотелось сообщить всем, что с ней обошлись несправедливо.
— Я должна была догадаться, увидев, что ты принимаешь в этом участие.
— Все было честно, Тара. Ты выглядишь потрясающе, но наряд Кэти больше понравился публике. Из четырех судей трое выбрали его.
— Спорю, что Гейб не был в их числе, — Тара вскинула голову.
— Я бы не была в этом так уверена. Мне жаль, что ты разочарована.
— Еще как, — угрюмо согласилась Тара. — По-моему, она сама сшила себе это зеленое платье.
Хлоя только улыбнулась, что еще больше разозлило Тару.
— Ты и сама, верно, чертовски разочарована, — ядовито произнесла она.
— Наоборот, я на седьмом небе от счастья, — возразила Хлоя. Она понимала, что Таре не терпится сказать какую-то гадость.
— Ах, да, ты насчет своей матери. Великолепная новость, — милостиво согласилась Тара, — но ты, должно быть, слышала, Гейб вроде бы покидает нас. О! Это известие, похоже, тебя не обрадовало.
— Откуда ты знаешь?
Тара подслушала телефонный разговор отца. Габриэль не делал тайны из того, что его посетили американцы.
— Гейб, разумеется, поставил меня в известность, — солгала Тара. — Полагаю, он должен был это сделать, ведь когда-то мы были любовниками.
— Вот это для меня новость, Тара. — Все-таки ей удалось научиться доверять Габриэлю.
— Ты еще многого не знаешь о Гейбе. Ну пока, пока. Не позволяй мне испортить тебе день.
Ну что ж, она, во всяком случае, попыталась.
Хлоя не виделась с Габриэлем, пока тот не подошел сам. Он был в прекрасном настроении.
— Только что лошадь, которую числили в аутсайдерах, принесла мне тысячу долларов.
— Это чудесно! — рассмеялась Хлоя. — Если так пойдет и дальше, ты к концу дня станешь самым богатым жителем города.
Шел последний, показательный забег. Вдруг красивый гнедой мерин, Самородок, который всегда во время скачек сохранял полное спокойствие, испугался летящего предмета. Порыв ветра сорвал с кого-то из женщин шляпку и швынул ее под ноги коню. На беду, пыль запорошила глаза молодой наезднице, она выронила уздечку и откинулась назад. Животное попятилось. Наездница успела соскочить, но тут Хлоя, которая все свое детство каталась на пони, выскочила, схватила поводья и заговорила что-то успокаивающее, обращаясь к Самородку. Все это заняло считанные секунды.
Боб, заснявший эту сцену, сказал позже, что ее «таинственный язык» мог по достоинству оценить лишь рысак. Самородок успокоился так же внезапно, как перепугался. Происшествие было сразу забыто.
— А говорят, будто чудес не бывает! — удивленная и смущенная наездница подошла к Хлое. — Вы, очевидно, опытная лошадница.
Хлоя улыбнулась.
— Когда мне было шесть лет, я очень гордилась тем, что у меня есть собственный пони, — созналась она.
— Завтра твои фото будут во всех газетах, — радостно сообщил Боб. — Ну, если конечно, мне удалось что-нибудь снять.
