Она ждала, что в «Салем» заглянет Джил, или — чем черт не шутит! — сам Дарвэл, но по извилистой грунтовой дороге двигались только громыхающие тачки, везущие тростник на железнодорожную станцию, и банту своей легкой походкой шли к месту, где их подбирал грузовик.
Прошло больше недели со времени поездки Кэролайн в Дурбан, когда наконец появилась Джил — верхом на новой кобыле, подаренной Дарвэлом. И приехала она не одна. Стройная, грациозная, сногсшибательно выглядящая в серых брюках для верховой езды и зеленом пуловере, рядом гарцевала Эмералд.
— Это моя мама! — закричала Джил. — Я всегда знала, что когда-нибудь она приедет ко мне!
Кэролайн почему-то не удивилась — у нее было такое чувство, что она знает об этом давным-давно. Эмералд спешилась.
— Мы решили воспользоваться вашим приглашением. Вы не против?
— Я очень рада! Лея уехала в Доннебрук навестить знакомых. А Гейни в Дурбане, улаживает кое-какие вопросы с нашим адвокатом. — Кэролайн взглянула прямо в зеленые глаза. — Дарвэл, наверное, говорил вам, что Гейни продал мне свою половину «Салема».
— Говорил. — Эмералд улыбнулась. — Вы похожи на Вэла. Так же преданы благородному делу сохранения старых плантаций! А я, наверное, похожа на Гейни. В жизни есть вещи, обладающие не меньшей важностью, чем принадлежащие нам имения. — Она обняла Джил за худенькие плечи. — Вы же знакомы с моей дочерью?
— Мы хорошие друзья, — кивнула Кэролайн.
Джил посмотрела в сторону конюшни.
— Не задерживайся, — предупредила ее мать. — И езжай аккуратнее. Вэл говорит, что этот пони беспокойный.
— Я умею с такими управляться, — с достоинством заявила Джил и убежала.
Эмералд улыбнулась Кэролайн, но через мгновение ее глаза затуманились.
— Вы были удивлены… насчет Джил?
— Я… догадывалась.
— Она так меня любит… Когда-нибудь я расскажу ей о Нэте. О ее отце. Я по-настоящему любила Нэта. Он был слишком добр ко мне, ведь когда мы только встретились, я была своевольной и надменной особой. Меня ничто не заботило, я ни с кем не считалась. Для меня имело значение только то, чего хотела я сама… — Взгляд прозрачных зеленых глаз был устремлен вдаль, в прошлое. — Кажется, я все время шла вперед в поисках чего-то совершенного, самого лучшего, но не находила его ни в чем, — продолжала Эмералд. — Может быть, я искала, как и большинство девушек моего возраста, «идеальную любовь», хотя даже понятия не имела, что это такое. Я не обращала внимания на знакомых мужчин — парней из колледжа или соседских сыновей. Они казались мне такими незрелыми. Я знала, что, кроме постылых поцелуев, походов на танцы, плескания в бассейне, когда слишком жарко играть в теннис, должно быть что-то еще, но я не знала что. — Она глубоко вздохнула, а в ее глазах блеснул мятежный огонь юности и сразу угас. — Я познакомилась с Нэтом в университете. Он был полон новых идей, которые в действительности стары как мир. Мы идеально подходили друг другу — жили одним и тем же. У Нэта в роду были банту… Он попал… в грязную историю. Я понимала, что нам нельзя оставаться в Южной Африке и что путь в «Йондер-Хилл» закрыт. От меня отказался отец, отвернулись друзья. Все, кроме Вэла. Поначалу он пытался меня урезонить, но это было бесполезно. Мне нужен был Нэт, и в конце концов Вэл это понял… Жалела ли я обо всем потом? Не знаю. Порой, когда я смотрю на Джил и думаю, что когда-нибудь мне придется ей все рассказать, я сожалею о том, что так прожила свою жизнь, но потом вспоминаю Нэта, и все становится на свои места. Он любил меня — бескорыстно, всем сердцем. И ни за что бы на мне не женился, если бы я не настояла.
— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросила Кэролайн. — Ведь видно же, что это причиняет вам боль…
Эмералд покачала головой:
— Я хочу, чтобы вы знали правду, потому что это касается и Вэла. После того как мы поженились, Нэт заболел. У него не было работы, а я попросту ничего не умела. Я носила под сердцем Джил, и жизнь начала казаться мне не такой безоблачной, какой представлялась раньше. Но трудности не уменьшили силу нашей любви. Когда Джил родилась, мы чувствовали себя счастливейшими людьми на земле, хотя иногда в глазах Нэта мелькала грусть, когда он смотрел на свою «золотоволосую фею» — так он называл дочку. Наверное, перед смертью он часто думал о том, что мы не смогли обеспечить своему ребенку нормальную жизнь… Когда Нэт умер, все пошло хуже некуда. Я находилась в каком-то тумане, и мне было все равно, что будет со мной дальше. Вэл настаивал, чтобы я вернулась в «Йондер-Хилл», но я отказалась — наверное, из-за чрезмерной гордости. Только после того, как умер мой отец, я позволила Вэлу забрать Джил. Он посчитал, что, пока я не разберусь с собственной жизнью, девочку нельзя оставлять у меня. Мой отец так меня и не простил, но, Кэролайн, я не в обиде на него, потому что никогда не переставала его любить. Он отказался от меня из-за того, что я нарушила принципы, на которых держалась вся его жизнь. Сейчас я это понимаю, но в то время не могла понять. Наверное, я была ослеплена любовью… Я часто задаю себе вопрос: смогла бы я снова решиться прожить часть жизни так, как я ее прожила, и не нахожу ответа. Я вышла замуж за Нэта, потому что любила его, но в последние годы я осознала, что нужно обращать внимание и на других людей, которые тебя окружают. Я все время думаю о Джил. Когда-нибудь я ей все расскажу.
Кэролайн не находила слов, чтобы хоть как-то выразить свое отношение к рассказу Эмералд. Она не могла поставить себя на ее место.
— Мне жаль, — сказала она. — Мне так жаль, Эмералд…
— Иногда я приезжала к ней в школу, чтобы украдкой увидеть ее. — Эмералд не слушала, она думала о своей дочери. — Каким мучением было для меня смотреть со стороны, как девочки парами выбегают на дневную прогулку, и видеть Джил среди них. Если бы я взяла деньги, которые предлагал мне Вэл после смерти отца, мы могли бы с ней хорошо устроить, но я была слишком горда. Я бы не взяла и пенни денег «Йондер-Хилл». Тогда Вэл отложил их на обучение Джил, и продолжал откладывать потом, каждый год. Сейчас она довольно состоятельная маленькая девочка.
С чайным столиком на колесах появился Атлас. Кэролайн налила чай гостье и себе, вслушиваясь возникшее между ними молчание, которое не отдаляло их друг от друга, а, наоборот, сближало. Это была какая-то странная близость таких непохожих и в то же время таких одинаковых в чем-то основополагающем душ. В искренности, быть может.
— Вы собираетесь остаться в «Йондер-Хилл»? — спросила Кэролайн, когда Эмералд поставила пустую чашку на столик.
— Нет. Здесь живет слишком много моих плохих воспоминаний. Прежняя Эмералд де Йегер — нетерпимая, своенравная, глупая — умерла, и я рада этому. Хозяин «Йондер-Хилл» — Вэл. Да, он передал бы плантацию мне, если бы я попросила, но что бы я стала делать с тростниковыми полями? Выращивать тростник — мужское дело.
