— Вы собираетесь остаться в «Йондер-Хилл»? — спросила Кэролайн, когда Эмералд поставила пустую чашку на столик.
— Нет. Здесь живет слишком много моих плохих воспоминаний. Прежняя Эмералд де Йегер — нетерпимая, своенравная, глупая — умерла, и я рада этому. Хозяин «Йондер-Хилл» — Вэл. Да, он передал бы плантацию мне, если бы я попросила, но что бы я стала делать с тростниковыми полями? Выращивать тростник — мужское дело.
— Я думала, что вы с Вэлом собираетесь пожениться. — Кэролайн нелегко дались эти слова.
— Мы даже не думали об этом. — Эмералд налила себе еще одну чашку чая. — Вэл никогда не был влюблен в меня, и я в него — тоже. Мы хорошо ладим: он понимает меня, а я уважаю его. Когда я в молодости взбрыкивала против здешних порядков, именно Вэлу удавалось меня усмирять. Отец не мог справиться со мной — он очень быстро терял терпение. А Вэл — специалист по компромиссам. Конечно, он умел быть непреклонным, когда я слишком настойчиво гнула свою линию. — Она посмотрела на выложенный плитками пол веранды. — Как в тот раз, когда я угрожала ему его собственным револьвером, потому что он не хотел отдать мне мою дочь. Сейчас я понимаю, насколько он был прав. Я собиралась отвезти Джил к себе в Мозамбик, а условия жизни там были далеки от идеальных. Мне приходилось тяжело работать, я снимала убогую квартирку, в которой хотела ее поселить. Это показывала себя та Эмералд, которой больше нет, и Вэл знал это. Он знал, что я приду в себя, как только вернусь домой, в Лоренио-Маркес, и он был прав. Но тогда, в «Йондер-Хилл», в той отчаянной ситуации, я угрожала ему. Наверное, я на время потеряла рассудок! — Эмералд провела изящной загорелой ладонью по своим великолепным волосам. — Его револьвер лежал на столе. Я до сих пор помню слепящую ярость, которая охватила меня тогда. Я собиралась добиться своего. В тот момент я не думала о Джил — я думала только о себе. И снова, на какую-то долю секунды, я стала той Эмералд де Йегер, которой больше не хочу быть: упрямой, своевольной, взбалмошной, не желающей считаться ни с чем, кроме собственных желаний… Я не думаю, что на самом деле хотела причинить Вэлу вред — он в тот вечер был очень терпелив со мной, но не дал мне ни единого шанса. Как обычно, он оказался намного быстрее меня — выбил пистолет у меня из руки так внезапно, что я не успела ничего сообразить. Я случайно нажала на спусковой крючок, и раздался выстрел. Звук выстрела сразу привел меня в чувство, и я больше не пыталась ничего предпринять, а пуля, наверное, до сих пор находится в одном из деревьев, окружающих дом в «Йондер-Хилл». После этого я убежала. На шоссе мне посчастливилось поймать машину — какая-то пара ехала в Дурбан. Они, конечно, видели, в каком я была состоянии, но не стали задавать вопросов… Нэт умер через год после этого случая. — Голос Эмералд становился все тише. Было видно, что поток ее признаний иссяк.
— Жаль, что все у вас так сложилось, — вздохнула Кэролайн. — Вы еще так молоды.
— Мне двадцать восемь, но временами я чувствую себя на все пятьдесят, — ответила Эмералд. — Но я никогда не жалела, что познакомилась с Нэтом.
Кэролайн и Эмералд сидели и молчали, пока со стороны конюшни, сияя новообретенным счастьем, не появилась Джил.
— Мама, посмотри! — закричала она. — Пони меня помнит!
Они пошли к конюшне и рассматривали лошадей, когда из Дурбана вернулся Гейни. Увидев Эмералд, он ничуть не удивился.
— Подумать только, — сказал он без выражения. — Почему меня никто не предупредил, что ты приехала?
— Это был сюрприз! — засмеялась Джил, вцепившись в его руку. — Тебе нравится моя новая лошадь?
— Очень хорошая лошадь, моя сладкая! Тебе ее купил богатенький дядя Вэл?
Эмералд неприветливо посмотрела на него:
— «Богатенький дядя Вэл» очень любит мою дочь.
У Гейни хватило ума изобразить, что ему стыдно, хотя новости он не удивился. «Может быть, он давно знал о родителях Джил?» — подумала Кэролайн.
Они пошли к дому — Эмералд и Кэролайн впереди, Гейни с повисшей на нем Джил — позади.
— Я должна попросить вас об одной услуге, — сказала Эмералд. — Это для Вэла — мы можем вместе ему помочь.
У Кэролайн защемило сердце. Как ей хотелось сделать что-нибудь для человека, которого она так сильно любила!
— Не могли бы вы устроить какой-нибудь прием гостей — например, теннисную вечеринку, — продолжала Эмералд, — чтобы я показалась в обществе до того, как уеду. Мне нужно доказать им, как они ошибались насчет Вэла. Я хочу пресечь все эти досужие разговоры обо мне: «Я ее видел», «Ты, наверное, ошибся», «Помните тот выстрел?» и тому подобное. Я покажу им, что жива и не испытываю к Вэлу неприязни из-за того, что он получил в наследство «Йондер-Хилл».
Кэролайн глубоко вздохнула:
— Я думаю, Дарвэл этого не одобрит. Я ведь живу здесь совсем недавно, и если я его приглашу…
— Зато Гейни живет здесь всю жизнь, а он Дарвэлу многим обязан. — Эмералд была полна решимости убедить Кэролайн. — Гейни ведь действительно уезжает? Он может устроить прощальную вечеринку, на которой появится его старая знакомая Эмералд. Почему бы не сделать таким образом? Хотелось бы посмотреть на их лица.
— Может, вам нужно сначала спросить Дарвэла, как он относится к вашей идее?
— Как он относится? Могу сказать это прямо сейчас, даже не спрашивая. Он заявит, что его ни капельки не заботят, ни общественное мнение, ни местные сплетники, ни что-либо еще. Но мы должны это сделать, Кэролайн, неужели вы не понимаете? Даже друзьям Вэла нужно знать, что их вера в него оправданна.
Они смотрели, как Гейни помогает Джил забраться в седло.
— Вэл рассказывает ей обо мне столько, сколько нужно. — Эмералд вернулась к разговору о дочери. — Я хотела, чтобы он сказал ей, что я умерла, но он отказался это сделать. Он никогда не скрывал от нее, кто ее мать, даже когда я боялась с ней встретиться. Дарвэл говорил, что я уехала и когда-нибудь вернусь к ней. И я вернулась, когда умер ее отец. Она хорошая девочка — умная и веселая. Вэл следит за тем, чтобы она получила хорошее образование. В этом на него можно положиться, как и во всем остальном.
— А что вы будете делать дальше? — спросила Кэролайн.
— Работать в школе, — не колеблясь ответила Эмералд. — Нэт был учителем. Думаю, я смогу получить диплом.
— Нам нужно устроить какую-нибудь вечеринку, — заявил Гейни, подходя к ним. — Я уезжаю. — Он с кривой улыбкой посмотрел на Эмералд.
— Наверное, в Дурбане — или куда ты там решил уехать — тебе будет лучше, чем здесь. Ты всегда сходил с ума по лошадям.
— Мы еще увидимся до моего отъезда? Ты останешься в «Йондер-Хилл»?
