— Значит, я опоздал всего на один день? — улыбнулся Майк.
У него были поразительно наивные голубые глаза. Карен знала, что мужчинам с такими глазами доверять не следует, но так как на Майка у нее не было никаких видов, то она была спокойна.
— Ага. — Она позволила себе в качестве приза за «трудовой марафон» большую чашку горячего шоколада с двойной порцией ликера «Бейлиз». Ну и что, что завтра на работу. Она же не виски распивает…
— Эх, надо было все-таки отважиться и догнать тебя в метро.
— Да, возможно, тогда наши судьбы сложились бы совсем по-другому.
— В следующий раз последую твоему примеру и не стану стесняться знакомиться с девушками на улице.
— А ты стесняешься?
— Ну… может быть, не совсем стесняюсь. Но не считаю возможным.
— Понятно. Желаю удачи. Искренне. А если хочешь — приходи на тренинг, я думаю, тебя там примут за своего.
— И помогут найти в толпе принцессу?
— А ты ищешь именно принцессу?
— Конечно. А кто ее не ищет?
— Ну ты же понимаешь, что принцессе нужен принц?
— Понимаю. Хотя, возможно, и романтичный трубадур тоже ничего. — Он подмигнул Карен.
Карен рассмеялась. Она думала о том, что завтра или послезавтра Йен вернется в Нью-Йорк, и от этого ей делалось счастливо. Не важно, что будет, как будет… Они со всем справятся. Больше всего на свете Карен хотелось его обнять.
Майк привез ее домой на такси. Они распрощались, как старые приятели. В лифте Карен напевала. Фиалки пахли восхитительно нежно. В этот момент ей казалось, что черная полоса в ее жизни закончилась, и она чувствовала себя почти-совсем-счастливой. Если бы рядом был Йен, если бы она была уверена в его чувствах, то это счастье стало бы абсолютным.
Впрочем, если бы она знала, что Йен швырнул в стену стакан с виски и украсил ее и бежевый ковер коричневым пятном, причем не просто так, а от слепой злости, не имеющей другого выхода, она вряд ли обрадовалась бы.
Если бы она знала, что причина этой ярости в ней, она, наверное, очень испугалась бы.
Йен упорно искал в квартире пятый угол. Пятого угла не было, и это бесило его еще сильнее.
Никогда прежде он так не обманывался в людях. Хотя почему — обманывался? Разве Карен обещала ему хранить верность до гроба?
Голос разума прозвучал, как удар гонга в какофонии разбиваемой посуды.
Он надеялся на романтическую встречу, а получил пощечину. Но разве она сделала это намеренно? Вряд ли она стала бы кому-то назначать свидания, зная, что он ждет ее на другой стороне улицы.
Бред какой-то! Карен его подруга, она ему дорога, она стала его женщиной, и он не намерен делить ее ни с кем другим!
Что за игру она ведет?
Йен чувствовал себя так, будто ему достался билет на поезд до станции «счастье», а дверь вагона захлопнули у него под носом.
Он разрывался, желая одновременно высказать Карен все, что он о ней думает, узнать, в чем, собственно, дело, и просто ее обнять. В таких терзаниях он провел половину ночи. За это время Йен влил в себя полторы бутылки шотландского виски, и ясно было, что завтра ни на какую работу он не пойдет.
Около четырех утра он поймал себя на том, что сидит в кресле с телефонной трубкой в руке и безуспешно пытается набрать номер Карен. Все время попадает куда-то не туда… Черт, он же не знает его наизусть.
Он отыскал в кармане куртки сотовый, а в записной книжке сотового — «Карен Норфолк».
Несколько цифр. Нужно будет их запомнить. Зачем ему это, Йен не знал.
Гудок, второй, третий, десятый…
— Алло?
Судя по голосу, она спит. Это хорошо. Если бы она еще не спала, это значило бы, что в постели она не одна. Что бы он тогда делал, Йен не знал.
— Привет, Карен.
— Йен?! Господи, что случилось? Ты в порядке?
— Нет. Не в порядке.
— Йен, тебе плохо? Ты что, пьян?
— Пьян, но не настолько сильно, как хотелось бы. — Йен сделал еще глоток. Бокала больше не было. Пил из горлышка.
— Йен…
— Расскажешь мне кое-что?
— Да, но…
— Нет, все «но» будут после. Как прошел твой вечер?
— Ты звонишь мне посреди ночи, чтобы спросить, как прошел мой вечер? — У нее, кажется, перехватило дыхание.
— Именно.
— Ты с ума сошел…
— Еще нет. Ты, кстати, не ответила на мой вопрос.
— Йен, это допрос?
— С пристрастием.
Карен рассмеялась. Он уже знал, что она иногда смеется, даже если ей совсем не смешно.
— Ну хорошо. Мой вечер прошел замечательно. Я с восьми до восьми бегала по поручениям миссис Филлипс, а потом еще два часа упаковывала подарки. Но с работы меня встретил знакомый парень и подарил мне фиалки. Фиалки в декабре, представляешь? И мы пошли пить кофе. И я впервые за несколько дней по-настоящему расслабилась. А теперь сплю! Еще вопросы есть?
Йен молчал.
— Йен, ты меня слышишь?
— Да.
— Это радует. — В ее голосе явственно звучал сарказм. — Если бы ты позвонил мне с таким вопросом и не услышал бы ответа, это было бы прискорбно.
— Мне нужно подумать. Я потом позвоню.
Йен отключил связь, не дожидаясь шквала ее возмущения.
Она сказала ему даже про эти проклятые цветы. Зачем? Хотела отомстить? Нет, вряд ли. Она не похожа на человека, который делает гадости в отместку. Значит, эту историю она выложила ему без всякой задней мысли. Не стала отпираться, не стала ничего скрывать. Или это только кажется? И она, может быть, сейчас с ним? «Знакомый парень»…
Йен нажал на кнопку повтора.
На этот раз Карен ответила после первого гудка — видимо, ждала.
— Ну и? — Голос ее звучал почти угрожающе.
— Что?
— Это я хотела бы у тебя спросить: что? Что ты делаешь и, главное, для чего ты это делаешь?
— Мне очень важно знать. Пойми. Этот знакомый парень — он кто?
— Майк.
— Просто Майк?
— Ага.
— Вы встречаетесь? Встречались раньше? Что у тебя с ним?
— Йен, не слишком ли много вопросов?! И… я не понимаю… Сдался тебе этот Майк, я даже фамилии его не знаю! Мы встречались до этого один раз, и он был бы не прочь развить наши отношения, но я уже познакомилась с тобой! — У Карен дрожал голос.
Йен ощутил себя последней сволочью. Вместе с бешенством каким-то странным образом улетучивался хмель.
— Мне кажется, я схожу с ума, — тихо проговорил он в трубку.
— Мне тоже так кажется, — снова всхлипнула Карен. — Что за полночный допрос ты мне устроил?! Мне вставать через два часа… — На этой фразе она по-настоящему расплакалась.
— Карен… Милая, ну прости меня, пожалуйста! Я приревновал тебя, как дьявол!
— Ты такой был еще до того, как я сказала…
— Я вас видел.
