Единственным эпизодом, омрачающим идеальный вечер, стало возвращение в гостиницу. Он-то мечтал о том, чтобы привязать Лили к изголовью кровати и овладеть ею снова, однако, когда они вошли в номер, она резко от него отстранилась.
— Что случилось? — спросил он, и ему самому не понравился страх в его голосе.
«Неужели я совершил какую-то ошибку? Неужели она откажется от того, чтобы мы были любовниками?» Она молча указала ему на чемодан.
— Я не могу поверить, что забыла об этом.
Трэвис перевел взгляд со своего багажа на Лили.
— Забыла о чем?
Гнев охватил Лили до такой степени, что ее глаза стали синими. Она протянула руку к чемодану, толкнула его, и все содержимое высыпалось на пол.
— Как я могла забыть о том, что у тебя в чемодане полно женской одежды! Как ты смел спать со мной, когда твои мысли были заняты другой женщиной? Как же я могла забыть, что ты относишься к той категории мужчин, которые на каждом шагу меняют любовниц? Какая же я дура!
Голос Лили сорвался, и Трэвис был шокирован ее эмоциональным взрывом. Она всегда была такой тихоней, а теперь с завидной регулярностью устраивала ему сцены. Почему они не могут выяснять отношения в спокойном тоне? Как только Лили выступает на сцену, — того и жди, прогремит взрыв. И самое худшее — Трэвис осознавал, что он сам заминировал все поля.
Он видел, что она пытается быть сильной, но ее нижняя губа предательски задрожала. Он притянул Лили к себе.
— Я привез их для тебя, — сказал он, ощущая себя виноватым за то, что руководствовался совсем не благородными мотивами.
Он не хотел, чтобы Лили позорила его в Италии своими бесформенными серыми балахонами.
Она замерла, и он видел, что ее всерьез озадачили эти слова.
— Я заехал к Джанике перед самым отъездом.
Лили очень удивила Трэвиса своей реакцией: она громко рассмеялась.
— Ты и Джаника в одной комнате? Я не верю, что ты выбрался от нее без существенных телесных повреждений. Я хотела сказать, — и Лили снова рассмеялась, — что она ведь тебя терпеть не может.
Трэвис усмехнулся, хотя его и задело замечание Лили.
— Все так и было. Конечно, она собиралась пронзить меня своими портновскими ножницами. — Он помолчал, а потом добавил: — Понимаешь, ты так потрясающе выглядела в своем платье на показе, что мне захотелось видеть тебя в таких же нарядах еще и еще.
Лили вытерла выступившие у нее от смеха слезы.
— Ты был готов пойти на такие жертвы ради меня?
Трэвис решил промолчать, боясь, что случайно выболтает истинные мотивы своего поступка, и тогда их спор не завершится и до завтра. Он протянул Лили руку и кивнул, надеясь, что она не станет копать глубже.
Лили прильнула к нему и обвила его шею руками.
— Трэвис, — шепнула она ему на ухо, — ты иногда можешь быть таким замечательным, таким удивительным. Благодарю тебя.
Он удивленно отозвался на ее похвалу:
— Ты и вправду так думаешь?
Глаза Лили заблестели. Она с признательностью посмотрела на него.
— О да. — Порочно улыбнувшись, она добавила: — Теперь моя очередь показать тебе, какой замечательной могу быть я.
Она поцеловала его там, где пульсировала вена на шее.
Его сердце начало учащенно биться, а член немедленно пришел в движение, создавая ощущение тесноты в джинсах.
Его тело никогда с такой готовностью не отзывалось на ласки тех невесомых барышень, которых он менял как перчатки. Теперь Трэвис понимал, что напрасно опасался общества Лили. Она вовсе не была безобразной. Наоборот, ему бы пришлось битой отгонять толпы поклонников со вздыбленными членами.
Он закрыл глаза и отдался ее ласкам. Ее рука потянулась вниз, к его джинсам. Другой рукой она сжимала его ягодицы. Трэвис не мог понять, как он мог быть слеп к прелестям Лили. Он ведь был с ней в одной комнате сотни раз, так почему никогда не замечал, как отзывается его тело?
— Давай-ка тебя разденем, — сказала она, расстегивая джинсы.
Кровь прилила к его пенису, а Лили с изумительной скоростью освобождала его от одежды. Он схватил ее руку, а она вытащила целую груду шелковых галстуков из его открытого чемодана. Она опьянела от собственной смелости. Увлекая его за собой, она сказала:
— Пойдем в спальню. Я увидела шелк, и мне кое-что пришло в голову. Я умираю от желания попробовать это. Кто-нибудь хочет помочь?
Трэвис указал на свой пенис.
— Я думаю, что он с удовольствием поможет тебе во всех твоих начинаниях.
Лили пыталась сохранить спокойствие. Однако ее лицо невольно озарила улыбка.
— О, ты прав. Я вижу, что он, как мне кажется, только и мечтает, чтобы о нем не забыли.
Она толкнула Трэвиса на кровать. Он схватил руку Лили и запечатлел на ее ладони горячий поцелуй.
— Я надеюсь, ты проявишь понимание к новичку.
Лили пробормотала:
— Что-то мне подсказывает, что ты лукавишь.
Она начала целовать его, и все сомнения вылетели у него из головы.
Когда дело доходило до постели, Трэвис всегда был агрессором. Он проявлял инициативу с готовностью искусного любовника: тогда, в его квартире, когда она мастурбировала, а он за ней наблюдал, потом в бассейне, когда он убедил ее заняться сексом с риском быть обнаруженными, и, наконец, в ванной, когда она удовлетворила себя, находясь от него на расстоянии вытянутой руки. Однако теперь она была намерена поменяться ролями. Она привязывала его к кровати. Ей пришла в голову блестящая идея, и она хотела поскорее воплотить ее в жизнь.
Лили сказала:
— Я безумно люблю смотреть в твои глаза, когда ты входишь в меня.
Эти слова так завели Трэвиса, что он на миг потерял способность видеть и слышать.
Она продолжила:
— Но теперь я предлагаю заняться кое-чем еще, и я верю, что это откроет для нас новые горизонты.
Она шепнула:
— Ты станешь моим рабом.
Услышав это слово, он едва не подскочил на месте. Откуда она могла знать о том, что он мечтал о воплощении этой фантазии всю свою жизнь?
Она подхватила галстук в красно-голубую полоску.
— Мой слепой раб, — сказала она, мягко, но властно завязывая повязку на его глазах.
Пока его руки были свободны — а у него было ощущение, что это не продлится долго, — он обнял выпуклости ее грудей, натягивая ткань платья. Она застонала, когда он потянулся к ложбинке между ними. Он потерся небритой щекой о ее набухшие соски, стягивая ткань и обнажая тело.
Лили позволила ему насладиться, но потом отвела его руки.
— Трэвис, с этой минуты ты мой раб и будешь делать только то, что я хочу, и тогда, когда я захочу.
Она коснулась его губ сначала своей грудью, а потом животом, и ему мучительно хотелось поцеловать ее соски, но она лишь дразнила его, не позволяя ничего более существенного. Он был настолько охвачен волной желания, что даже не заметил, как она привязала его кисти галстуками к железным прутьям в изголовье. Проверив прочность узлов, она принялась целовать Трэвиса, сначала внутреннюю поверхность ладони, потом предплечья, а потом и плеча.
