Ревновала, что ли?! Никак не могла успокоиться. Как бы я ни пыталась отвлечься, ничего мне не помогало! Даже купленный Саней “обед”, лишь ненадолго отвлек меня от неприятных мыслей, но потом они снова набросились на меня с утроенной силой.
Я кипела как вулкан.Пыталась отвлечься, разглядывая пейзажи за окном, но лишь еще больше злилась. Потом, когда машина встала на светофоре, мой взгляд зацепился за вывеску с названием “Сухоцветы”.
— Мирон, можете заехать вон в тот магазин? Называется “Сухоцветы”. Хочу купить кое-что. Наберите, пожалуйста, номер Багратова. Может быть, он будет не против оплатить небольшую покупку?
— Саня, припаркуй машину, — приказал Мирон. — У меня есть распоряжение на случай непредвиденных затрат.
— Есть распоряжение? — возмутился водитель. — Значит, Серафиме не нужно было выигрывать обед?! Ты мог просто его купить.
— Ага…. Но мне хотелось посмотреть, как ты проигрываешь. Ты дерьмово играешь, тебя даже вчерашние школьницы обыгрывают!
— Вы тоже не выиграли, Мирон! — напомнила я.
— Поддавался, — пожал плечами.
— Посмотрим, — ответила я, ерзая от нетерпения на сиденье. — Какой суммой вас снабдил Багратов?
Мирон замялся.
— Кажется, речь шла о незначительной покупке?
— Шла, но… Аппетит приходит во время еды. Может быть, позвоните ему, а я спрошу?
Я не отдавала себе отчет в этот момент, что просто была зла на Багратова. Зла и смущена тем, что злилась, ревновала его. Просто хотела услышать голос Багратова, даже по телефону, хотела оторвать его от прилипалы-Элайзы, пусть на жалкую минуту переключив внимание мужчины на себя.
— Позвоните, — настойчиво повторила я.
Мирон достал телефон, набрал номер. Я замерла… Секунды показались вечностью.
— Не отвечает, — пояснил Мирон, спрятав телефон в карман.
— Неудивительно, — хмыкнул Саня. — Багратов снова отрывается со своей блонди! Могу поспорить, сутки до него не дозвониться! Потом у блонди появится плюс еще одно заведение или…
— Саня, — рыкнул Мирон. — Ты сейчас, на хрен, оштрафован на двадцать процентов. Официально!
— А что?! — удивился с обидой.
— Я тебе не единожды делал предупреждение — не болтать языком.
Пока Мирон отсчитывал Саню, кропотливо занеся в блокнот запись о штрафе, я пыталась прогнать колючие и горячие слезы, повисшие на кончиках ресниц. В горле саднило, в груди пекло. Не может быть, чтобы я влюбилась в этого похотливого неандертальца, с замашками гопника и шутками на уровне пошляков из “Камеди-клаб”.
Не может быть…
Но почему так горько слышать о его длительных шашнях с Элайзой?! Мне, действительно, было обидно… Окунуться в сказку и наткнуться на подводные камни.
Нельзя смешивать одно с другим. Красивая, сытая жизнь — хорошо, привязываться к Багратову — плохо. Хорошее оставляем, плохое выкидываем. Как с сорняками. Или с заболевшим растением, которое оказалось поражено серой гнилью. Нужно ликвидировать его как можно скорее, пока оно не заразило здоровые кустики.
Какие бы ярлыки я ни пыталась навешать на Багратова, боль от этого не становилась тише.
— Вы идете в магазин или уже передумали? — спросил Мирон, заставив меня очнуться.
Говорят, шопинг помогает отвлечься.
— Иду, конечно. Сколько у меня денег?
— Эм… — мнется Мирон. — Достаточно.
— Хорошо, — кивнула я, решительно взглянув на магазинчик. — Хо-ррррро-шо!
Глава 26
Багратов
Спустя неделю
— Должен вас предупредить, Тимур Дамирович…
Слушаю болтовню юриста, лежу с закрытыми глазами. Утро почти идеальное.
— Бумаги подписаны. Можно начинать перечислять деньги.
— Хорошо.
Утро стало еще прекраснее.
— Серафима…
Все. Очарование утра пропало! Матерюсь.
— Тимур, у тебя все хорошо? — стук в дверь. — Спустишься к завтраку?
— Да. Один разговор, ма. Спущусь.
— Мы с отцом ждем тебя.
— Через пять минут буду.
Мои родители были удивлены приезду, но не стали выпытывать подробности. Тем временем у меня была причина сорваться к ним в гости! Та самая причина, которая не позволяет мне просто взять и оторваться по полной, оттянуться.
Меня на гулянки не тянет, что за чепуха! Элайзу бортанул почти сразу же. Не зашли мне ее опытные подкаты. Других губок хотелось и рук, и титек не таких огромных, и… Глубины. Не той влажной и зовущей глубины, что можно найти в любой из баб, стоит лишь ее раззадорить немного. Хотелось глубины в глазах и огоньков удивления, жадного интереса и даже искренних слез восхищения.
Как у моей фиктивной жены, Серафимы. Даже имя, как назло, ангельское! Один раз попробовал ее чистых эмоций, подсел безвылазно!
Эти проклятые глаза мне не дают покоя! Может быть, мне просто Элайза приелась? Попробовал замутить интрижку с другой девушкой, но вышел тот же результат.
Может быть, мне просто блонди вкатывать перестали?!
Какие еще бывают? Рыжие?! Рыжие никогда не нравились. Переключился на брюнеток. Снова не то, и в груди продолжает давить. Кажется, даже хуже стало.
За портрет Франклина мне любую драму могут сыграть, но глаза при этом пустые. И пульс бьет ровно, пусть даже часто, но все-таки ровно, не в обрыв…
Дурость такая! Чтобы отвлечься, отправился даже на разборки, расквасил несколько морд! Поучаствовал даже в подпольных боях, на радость двоюродному брату Ратмиру, пообещав, что ничего не расскажу о его увлечениях родителям. Негоже сыну видного политика месить морды голыми руками в клетке. Но азарт у нас всех в крови, жажда победы, потребность быть лидером. В своей среде… Мне — криминал, Ратмиру — спорт, Амиру — большой бизнес.
После этого рванул в Швейцарию к родителям. Старики в последнее время перебрались сюда. Говорят, воздух чистый. Но я знаю, что отцу требуется операция на позвоночник и предстоит курс реабилитации. Поэтому родители перебрались, купили небольшой, уютный домик в заснеженной долине.
Шале точь-в-точь, как на картинках. Красиво и спокойно. Рассвет с вершины горы просто улетный… Серафиме бы понравилось. Наверняка эта дуреха на сноуборде стоять не умеет! И на лыжах держалась бы неуклюже, думаю с неожиданным теплом. Снова мысли — только о ней, и я злюсь на себя.
— Тимур Дамирович, вы меня слушаете?
Возвращаюсь к разговору с юристом.
— Слушаю.
— Серафима…
Да, вот теперь ясно, почему меня понесло на мысли в том направлении. Просто юрист упомянул ее проклятое имя, и как результат, все остальное пошло снежным комом.
— Серафима Георгиевна интересовалась, может ли она в будущем открыть бизнес на свое имя.
Опа! Вот это поворот…
Я ее оставил ненадолго! Сколько дней прошло? Всего неделя? Чуть больше, кажется! Около десяти дней прошло, а Серафима уже бизнесы мутить собралась. Какая прыткая девочка!
— Что там за бизнес?
— Цветы какие-то. Декор. Сухоцветы.
— Ерунда бабская, словом. Что сам думаешь?
— Если желаете всюду “светить” свой брак и фамилию…
— Нет.
— Я так и сказал. Тем более, ваш договор предусматривает недопустимость владения иными формами бизнеса, кроме тех, которые нужны вам.
— Обиделась?
— Что?
— То! Обиделась она на отказ или как? — спрашиваю с неподдельным интересом.
— Я объяснил ей, что нельзя. На этом разговор закончился.
Юрист на мой вопрос так и не ответил. Просто ему на обиды Серафимы плевать, вот вся правда. Я не уверен, что мой юрист вообще Серафиму за человека держит. Скользкий тип. Родную мать продаст, но умный. Слишком умный, чтобы предавать меня.
Обговорив еще несколько деталей, спустился к завтраку. Разговор с родителями не клеился.
— Как Дина? — спрашивает отец.
— Давно не был у сестры. Но кажется, все путем.
Мыслями далеко отсюда. Больше не сидится на месте. К тому же на телефон приходит сообщение о том, что напали на след Баженовых. Не отца, но дочери.
А что, тоже улов.
Попрощавшись с родителями, возвращаюсь на родину. Кажется, самолет летит слишком медленно. Перелет в несколько часов кажется пыткой. Дорога от аэропорта до дома… та еще тягомотина.
